Структурализм – методология познания права, применяемая в рамках юридической антропологии. Юридико-антропологический структурализм опирается на методологию исследования разработанную К. Леви-Строссом. С позиций структурализма обычное право возникает как отражение бессознательных ментальных безличных бинарных структур. Структурализм – методология познания языка права, поэтому он являет собой перспективный метод познания в области юрислингвистики.
Помимо этого структурализм находит воплощение в юридической семиотике.
Постструктурализм (постмодернизм) – методология познания права, сложившаяся во второй половине XX веке и составившая теоретическую платформу постмодернистского направления в развитии права, представителями которой являются Дж. М. Балкин, А. Бозо де Кармон, Г. Гудрич, П. Шлаг и др. Постмодернистская теория права сформировалась в результате экстраполяции (распространения) идей философии постструктурализма - постмодернизма в сферу юридической науки. Правовой постмодернизм как направление евро-атлантической правовой мысли стал развиваться в 1970-х годах, в качестве реакции на кризис легитимации существующего права, законодательства.
Постмодернистская теория права возникает как рефлексия по поводу правовой ситуации постиндустриального общества, в котором статус права, правовая коммуникация претерпевают значительные изменения, оказывающие влияние не только на восприятие права, но и на правоприменительную практику. По мнению постмодернистских исследователей права, во второй половине XX века западное право претерпело системный кризис, связанный с разрушением модернистских представлений о праве.
Исходная позиция постструктуралистской - постмодернистской - теории права – критика модернисткой, либеральной теории права. Постмодернистские правоведы утверждают, что современное западное законодательство является феноменом позднего капитализма. Они указывают на изначальную предвзятость «либерального права», которое, по их мнению, является отражением политической идеологии правящего класса, выражением интересов власть имущих. Позиционируемые как нейтральные принципы и нормы либерального права, по убеждению постмодернистских авторов, на самом деле, направлены на подчинение несостоятельных слоев общества состоятельным, женщин мужчинам, цветных белым, социальных меньшинств социальному большинству. Классическая либеральная юриспруденция рассматривается как форма европоцентрического доминирующего дискурса, подавляющего иные дискурсы и голоса, а ее принципы как ментальные структуры, сформированные общественным договором в пользу сильной стороны этого договора. Постмодернисты утверждают, что не существует никаких фундаментальных принципов права, помимо заданных волей одних субъектов для устранения мнений других субъектов из юридического поля.
Понимание либерального права как орудия социального, политического и экономического господства рождает стремление «развинтить и развенчать» его смысловые структуры.
Представители постмодернизма утверждают, что необходимо подорвать доминирующий дискурс, освободить подавляемые дискурсы и голоса. Они выдвигают идею полной деконструкции дискурса либеральной теории права и либеральной юриспруденции в целом. Метод деконструкции заимствуется ими из философии, где он означает демонтаж текста, направленный на выявление того, что внесено в этот текст конкретным контекстом его создания, желанием его создателя и дискурсом власти. Однако, постмодернистские исследователи - правоведы, в отличие от философов-постмодернистов, которые рассматривали деконструкцию как «негативную позицию, не претендующую на какие-либо результаты» (Деррида), рассматривают деконструкцию как действенный метод работы с юридическими текстами - «правовую деконструкцию». Правовая деконструкция – метод работы с нормативным текстом, предполагающий включение в поле внимания интерпретатора всех обстоятельств, формально не связанных с применением права, однако оказывающих реальное воздействие на результат правоприменения - от политического климата до личности судьи. Постмодернизм ставит задачу выявить все факторы, влияющие на интерпретацию юридических текстов. Такой подход радикально отличался от модернистского, который был направлен на выявление единственно правильного значения той или иной нормы, ее сущности. Проблему сущности права юридический постмодернизм замещает проблемой исследования слоев права, способов связи между ними. Постмодернисты говорят о смерти «субъекта права», поскольку их интересует не авторская позиция субъекта права, но то, что привнесено в него последующими интерпретациями.Что касается, современного права, то постмодернисты утверждают, что необходима перестройка всего правового порядка. Сложной, фрагментарной, нестабильной реальности нашего времени должно соответствовать плюралистическое, применяемое по-разному множеством различных «интерпретативных сообществ», право. Постмодернисты выдвигают идею ризомного децентрированного права. Право, в их видении, не является иерархической, имеющей единое основание, структурой. Оно представляет собой разветвленную, многомерную сеть – ризому, состоящую из множества случайно и локально развивающихся элементов - язык права, символы права, нормы права, акты правоприменения, законы, правовые ценности. В определенные моменты развития общества те или иные элементы права приобретают для господствующего дискурса особое значение, вследствие чего ученые и политики принимают их за «центр структуры» и убеждают в этом других посредством «теории права».
Помимо этого, правовой постмодернизм активно использует метод децентрации субъекта в правотворческом и правоприменительном процессе, который характеризуется множественной, меняющейся идентичностью. «Децентрация» сознания законодателей и правоприменителей направлена на его освобождение от установок, заданных властью, выражающей интересы господствующих социальных слоев и групп.
Постмодернистски ориентированные юристы полагают, что восприятие права в «академическом», свойственном модернизму, значении как чего-то определенного и стабильного есть идеализация права. Постмодернистское понимание правоприменительной деятельности, отталкивающееся от представлений о фрагментарности мира, опирается на такие рабочие понятия, как «творческое правосудие», «перспективистская рациональность», «системная теория истины» и «судопроизводство, гарантирующее учет опыта разных культур». В представлении постмодернистов, современное общество нуждается в обновлении правового мышления. Современная юриспруденция опирается на формально-догматический метод мышления, в рамках которого деятельность юриста сводится к поиску в кодексах и законах подходящих для разрешения дела норм. Право понимается как закрытая система, регламентирующая социальное поведение людей. Однако, с точки зрения постмодернизма, такое представление о праве мифологично, поскольку, во-первых, право является открытой, динамичной, постоянно обновляемой системой; во-вторых, понятия и идеи, которыми оперирует право, постоянно трансформируются, наполняются новым содержанием.
Постмодернисты констатируют, что право есть культурно обусловленная форма; что не существует культурного единообразия и однородности, напротив, имеет место культурное разнообразие и разнородность.
Соответственно, рождается новое понимание истины как социально и контекстуально сконструированного рассуждения; новое понятие рациональности как открытой, неограниченной замкнутым набором понятий, перспективистской рациональности; новое понятие правосудия как творческого правосудия активного общества, которое основывается на переформулировке формальных категорий их превращении в функциональные категории; наконец, появляется новое понятие права как «живого права». Авторитет права, основанного на метанорме, иерархически возвышающейся над всеми нормами и лежащей в основе позитивного права, или на социальной цели, принятой только одной культурой, становится все проблематичнее.«Живое право» предполагает наличие кретивной установки не только в процессах правотворчества, но и в процессах правоприменения. Таким образом, происходит сближение юридической теории и юридической практики. Юридическая теория предстает не столько как набор незыблемых положений, сколько как свод принципов, позиционирующих право как явление процессуальное, развивающееся.
«Живое право» неотделимо от такого явления как полилог юридических культур, который рассматривается как потенциал «оживления» классического рационального западного права альтернативными идеями других нормативных культур. Согласно принципу полилогичного формирования содержания права, право как социальный порядок возникает из хаотичного взаимодействия множества индивидов. В качестве главной задачи юридического мышления выступает осуществление посредничества между требованиями конфликтующих социальных порядков множества культур.
Как представляется, постмодернизм выходит на новый уровень понимания права и способов его функционирования в обществе. В его рамках складывается новое видение юридической теории - как дискурса, описывающего, интерпретирующего и одновременно реконструирующего мир. Постмодернизм выступает против догматичности и абстрактности правовых конструкций, за их приближении к юридической практике и пользователям. Постмодернистское мышление ориентировано, прежде всего, на человека, в этом заключается его гуманистическая суть. Постмодернистская теория права носит ярко выраженный критический характер, практически ориентирована. Ее положения акцентируют внимание, прежде всего, на применении права и практической защите прав маргинализируемых меньшинств и неимущих; привлекают к полилогу иные традиции права и правопонимания. Она оказывает огромное влияние на правосудие и законодательство на Западе.
Наиболее ярко идеи постмодернизма выражены в школе Критических исследований права.
Школа критических исследований права – научная школа имеждународноеобщественно-политическое движение, возникшее в США, в конце 70-х годов и распространившееся в Англии, Франции, Германии. Школа критических правовых исследований объединяет не только ученых – правоведов, но и юристов-практиков, общественных правозащитников, политиков. В конце века в США издаётся значительное число монографий, посвященных критическо-правовым исследованиям. Наиболее авторитетными представителями этой школы являются профессора Гарвардской юридической школы Р.Ангер и Д.Кеннеди, основоположник феминистской юриспруденции профессор права Е.МакКинон, профессора права Стэндфордского университета Р. Гордоа и М.Келман, профессор права М. Хорвитца, профессора права Нью-Йоркского государственного университета Е. Менш, профессор права Калифорнийского университета Р. Эйбель и др.
Критические правовые исследования направлены на осмысление роли права в современном обществе.
Отвергая формалистское представление о праве как чистой структуре, представители этой школы продемонстрировали сопряжённость права с жизнью общества. Они продемонстрировали, что формально понимаемое право может превратиться в одно из препятствий творческой деятельности человека. Представители школы критико-правовых исследований выдвинули идею применения критического подхода к праву на практике, его распространения на различные области права.Школа критических исследований права выступает с критикой либеральной концепции «правления права». Социальная реальность современных либеральных государств, по мнению участников движения критико-правовых исследований, отвергает возможность обеспечения свободы через принцип «правления права». Соответственно принцип «правление права» - это миф, а не реальность. Сторонники движения критических правовых исследований проводят мысль о фундаментальной противоречивости либеральной правовой системы, ее нежизнеспособности. Такого рода критика способствует расшатыванию либеральной традиции правовых исследований, ставит под сомнение ценность формального подхода к праву. Представители Школы критических правовых исследований поднимают вопрос об идеологической ангажированности либерального права, в их видении, между либеральной наукой права и либеральной идеологией нет существенных различий.
Школа критических исследований права восприняла идеи философского постмодернизма – Ж. Деррида, Ж. Делеза и др. Ведущим методом критических исследований права является метод «правовой деконструкции», который представители этой школы не только теоретически обосновывают, но применяют в исследованиях различных институтов и отраслей права.
Итак, основные понятия постмодернистской теории права, такие как «ризоматичность права», «децентрация права и правового субъекта», «правовая декострукция», «творческое правосудие», «плюрализм правовой культуры», задают теоретические ориентиры как правотворческой, так и правоприменительной деятельности, т.е. выступают в качестве инструментов осмысления правовой действительности и правовой деятельности.
В рамках постмодернисткой теории права осуществляется, по сути, формирование нового юридического мышления, что достигается за счет: критики формалистской, абстрагированной от правовой реальности «либеральной» юриспруденции; реорганизации юридического мышления от монологического типа к полилогическому; перехода от формальной рациональности к перспективной; от легализма к креативизму.
В отечественной юридической науке идеи постмодернизма не нашли значимого отклика, равно как и его методологические принципы. Это связано, в первую очередь с тем, что критика либерализма для отечественной правовой мысли не является столь актуальной. Вместе с тем, в современной России все более зримыми становятся приметы постмодена – фрагментация, плюрализация, децентрация общества. Такого рода социальные процессы делают проблему востребованности отечественным правоведением постструктуралистских - постмодернистских концепций права актуальной.
Резюме
Структурализм и постструктурализм – парадигмы юридических исследований, позиционирующие право некую сумму текстов, выдвигающие задачу выявления базовых структур текстов, понимаемых структурализмом как универсальные бессознательные формы мышления человека, постструктурализмом - как «следы» дискурса власти, подавляющей человеческие желания, и их изучение с целью формирования адекватных стратегий правовой деятельности, отвечающих глубинным началам природы человека.
Вопросы для самопроверки
1. В чем заключается суть постмодернистского понимания правоприменительной деятельности?
2. Как следует интерпретировать понятие «творческое правосудие»?
3. Каковы основные принципы методологии «правовой деконструкции»?
4. Как толкуют сторонники юридического постмодернизма понятие «ризомное децентрированное право»?
5. Какое право выступает в качестве объекта критики Школы критических исследований права?
6. Постструктурализм (постмодернизм) метод или критическая позиция?
Существует и иная точка зрения на проблему унификации права, которую развивают представители постмодернистского направления 1 .
По их мнению, в настоящее время общепринятым является понимание права, основанное на таких понятиях, как репрезентативная теория истины, нейтрализм, всеобщность и законность. Содержание этих понятий соответствует традициям западной культурной парадигмы. Однако на сегодняшний день, как утверждают постмодернисты, человечество переживает опыт распада этого культурного единогласия: мы живем в неоднородном и многомерном мире, который объединяет совершенно разные понимания человеческого существования, присущие обитателям микропространств. Процесс фрагментации накладывает свою печать и на понимание права. Развитие постмодернистских представлений о праве, учитывающих влияние фрагментации, опирается на такие рабочие понятия, как творческое правосудие, перспективистская рациональность, системная теория истины и судопроизводство, гарантирующее учет опыта разных культур. Согласно постмодернизму, общество испытывает насущную потребность в новых формах правового мышления.
Деятельность юриста обычно понимается как поиск в кодексах и законах подходящей комбинации, чтобы разрешить дело и применить к конфликтной ситуации существующие правовые нормы.
На сегодняшний день философское и социологическое понимание права соответствует этой картине. Фи-лософско-правовые категории, такие, как закон, норма, юридическая сила, эффективность и многие другие, рассматриваются с этой точки зрения, трактующей право как единственную систему норм, регламентирующую социальное поведение людей на основе легалистского понимания мира и человеческой жизни, отраженного в установлениях позитивного права.
Однако с точки зрения постмодернизма такое представление о праве - миф; очень влиятельный, но все же миф. Оно ирреально, но не потому, что право вовсе не является полной и статичной системой - на самом деле это динамичная система, постоянно воспроизводимая и обновляемая. Динамизм права уже является общепризнанным, что все же не привело к опровержению мифа о праве. Модификация и постоянное самообновление нормативной системы, по мнению легалистов, всегда осуществляется в соответствии с механизмами и критериями правовой оценки, включенной в кодекс позитивного права.
Постмодернизм рассматривает это представление о праве как миф потому, что понятия и идеи, которыми человек пользуется, чтобы сделать окружающий нас мир понятным и управляемым, изменили содержание и утратили свойство этических референций, легитимизирующих закон. Речь идет о таких понятиях, как свобода, ответственность, авторитет, научность, справедливость, истина/ложь и т.д. Понимание (не определение) таких понятий и идей составляет необходимую предпосылку ответа на ключевые проблемы регулирования социального поведения и порождаемых им конфликтов. Вот некоторые из таких проблем:
О каких принципах и стандартах поведения следует договориться, чтобы социальная жизнь была гармоничной и на местном, и на глобальном уровне?
Почему эти принципы и стандарты обладают юридической силой?
Откуда нам становится известно, что они имеют юридическую силу?
В чем состоят обязанности каждого индивида перед другими индивидами, связанными с ним социальной практикой?
-Во что индивид как личность, взаимодействующая с обществом, может верить, что может говорить и что делать?
Как право может способствовать уменьшению социального зла?
В какой мере индивид ответственен за социальное зло, и до какой степени?
Правомерно ли установление этой ответственности существующим правом?
Что такое хороший закон?
С точки зрения теоретиков постмодерна общепринятая формулировка ответов на эти вопросы и апории вызывает ряд сомнений.
Проиллюстрируем это коротким примером.
Современная философия и социология права базируются на понятии самоидентификации индивида и социальной группы, хотя одной из самых явных и заметных характеристик современного мира является крах традиционных форм личной и социальной идентификации: тендерной, классовой, расовой, профессиональной, семейной и т.д.
Многие индивиды, если не большинство, действуют более эффективно вне этих традиционных параметров идентификации и пользуются другими критериями идентификации, гораздо менее определенными.
Им не удается основывать свои представления о правильных действиях на понятиях разумности или законности, связанных с современным пониманием идентификации, поскольку многие из них ощущают значительную нестабильность своей классовой, этнической и даже тендерной принадлежности.
Проблемы правового рационализма, законопослушного поьгдения, желания, ответственности, индивидуальной и групповой тождественности должны, согласно постмодернизму, решаться на основе понимания того, что в социальной действительности идут глубинные процессы трансформации.
По мнению постмодернистов, историю права можно разделить на два больших периода:
1. Классическое правоведение, характерное для конца XVIII и начала XIX веков. Проще можно назвать этот период периодом «всеобщего разума», потому что вся деятельность по разработке и применению правовых норм основывалась на вере, что такие нормы покоятся на непреложных принципах.
2. Право XX века. В постмодернизме этот период называют «прагматическим». Господствующей правовой теорией в этом столетии была инструментальная: закон - это инструмент, обеспечивающий социальный порядок; его легитимность основывается на его способности служить общественным целям. Однако трудно
определить, какими должны быть эти социальные цели, и предложить стратегии для их достижения. Самым очевидным примером такого провала является крушение государства всеобщего благоденствия. Последние течения демонстрируют, что происходит смена парадигмы правовой мысли; таковы, например, критические правовые исследования, феминистская теория права, критическая расовая теория, семиотическая теория права и т.д. Поистине начинает казаться, что теоретики и практики права заинтересованы в замене традиционных истин и нейтралистских концепций права его нематериалистическими, плюралистскими и контекстуальными объяснениями. К концу XX века пришлось признать:
Что право само по себе - только культурно обусловленная дискурсивная форма.
Что вместо культурной однородности и единообразия имеет место культурная разнородность и многоплановость.
А следовательно, авторитет права, основанного на метанорме, иерархически возвышающейся над всеми нормами и лежащей в основе позитивного права, или на социальной цели, принятой только одной культурой, становится все проблематичнее.
Теория и практика либерального права, характерная для современности, основывается на концепции языка, согласно которой слова и понятия способны объективно передать значение событий. Профессиональный юридический язык пользуется такими абстрактными категориями, как объект/субъект, закон/общество, существительное/прилагательное и т.д., и строит, основываясь на них, правовые нормы, претендующие на удовлетворение юридическим требованиям всеобщности и объективности.
Однако, по мнению постмодернистов, новые явления в теории права привели к дроблению или расколу этой репрезентативной модели. Можно сказать, что мы переживаем «кризис репрезентации», потому что традиционные каноны истины исчезают и возникают объяснения, рассматривающие истину как социально и контекстуально сконструированное рассуждение.
В сложном обществе начала XXI века критерии рациональности рушатся, потому что отчетливо вырисовываются подгруппы населения, каждая из которых видит и оценивает реальность (и закон) со своей собственной точки зрения.
Прагматическая точка зрения в правовой теории проявляется в рассмотрении права как второстепенного явления или процесса, формируемого внеправо-выми факторами, такими, как история, экономика, культура и т.п. Контексту ал изация - это характеристика, которую правовой прагматизм разделяет с постмодернистскими объяснениями права, но прагматизм контексту ализирует закон в соответствии с представлением об однородной культуре и обществе, тогда как постмодернистская точка зрения рассматривает мир в перспективе не поддающейся упрощению культурной гетерогенности.
Решение проблем разнородного социального порядка, в рамках которого мы живем, согласно представлениям постмодернизма, осуществимо путем замены легального правосудия правосудием творческим. Под творческим правосудием постмодернисты понимают правосудие активного общества, которое будет основываться на переформулировке формальных категорий, с которыми работают юристы, чтобы превратить их в функциональные категории.
Таким образом, мы видим, что теоретические подходы к праву и перспективам его развития на XXI век сохраняют разнообразие и оставляют перспективу выбора. Какая из наметившихся тенденций возобладает - покажет время.
Постклассическая теория права. Монография. Честнов Илья Львович
Критический настрой постмодернистских исследований проявляется, прежде всего, в радикальном опровержении логоцентризма - господствующей западной метафизической картины мира. Критика логоцентризма выражается в методе деконструкции, используемом представителями этого культурологического течения. Деконструкция (сам термин) выступает своеобразной визитной карточкой постмодернизма. Не будет, видимо, преувеличением утверждение, что суть деконструкции состоит в критической рефлексии в отношении, как объекта исследования, так и самого субъекта, это исследование проводящего.
Термин деконструкция был введен в научный оборот Ж. Деррида. Впервые он употребил его в работе «О грамматологии» (1967 г.), хотя и не подозревал, что оно станет знаковым для всего постмодернизма. В буквальном переводе с греческого оно означает «анализ». Однако у Деррида ничего буквального не бывает. В «Письме японскому другу» он, прежде всего, предлагает негативные отграничения деконструкции, определяя, чем она не является. Затем дается достаточно широкая «позитивная» перспектива этого понятия: вопрос деконструкции есть вопрос перевода и языка понятий западной метафизики. Сам же термин «деконструкция» не имеет адекватного перевода как во французском, так и в немецком языке (для него неприемлемы Хайдеггеровские конструкции «деструкция» и «Abbau»).
Исходя из задачи перевода (понимаемого в самом широком смысле), Деррида дает инструментальное определение деконструкции как разбор слов согласно духу чужого языка. Однако далее, словно спохватившись, что любое определение налагает определенные обязательства, а тем самым ограничивает возможности творчества, он предостерегает от отождествления деконструкции с анализом, с критикой, с актом и методом. Каждое событие деконструкции остается единичным, утверждает философ. Попытка прояснить ее смысл оборачивается умножением трудностей. И вообще деконструкции невозможно приложить какие-либо предикаты: они, как и «смысл», должны быть де- конструированы.
Более ясно охарактеризовал деконструкцию Дж. Р. Серль, известный американский философ, подвергший деконструкции текстовые стратегии самого Деррида. Деконструкция, по его мнению, направлена, прежде всего, на подрыв логоцентристских тенденций. Она включает три основных момента. Во-первых, деконструкция разрушает (должна разрушать) бинарные оппозиции, на которых строится не только логика, но и западная система ценностей. Во-вторых, деконструкция предполагает поиск ключевых слов в исследуемом тексте, которые и навязывают читателю (и автору) логоцентризм. В-третьих, основное внимание деконструкции направлено на маргинальные особенности текста. Именно эти маргинальные аспекты и объявляются самым важным и существенным. Впрочем, следует заметить, что сам Деррида, как и его комментаторы, видят в деконструкции и «положительные» моменты, отличающие этот метод от деструкции.
Если отказаться от эпатажа радикальности некоторых положений Деррида, то деконструкция может предстать как метод (индивидуальные действия актора) критического исследования объекта и самого субъекта, характеризующийся двойной рефлексией. Прежде всего, это метод, который невозможно однозначно отграничит от самого представления о реальности (от картины мира), так как последнее самым непосредственным образом зависит от применяемого метода; с другой стороны, предмет во многом определяет выбор того метода, который может быть адекватным ему. Далее, «умеренная» версия деконструкции предполагает «глубинную» критику объекта. Она должна быть направлена на условия и предпосылки образования исследуемого объекта и его изменений. Такой подход, как это не парадоксально, во многом созвучен Гегелевскому методу восхождения от абстрактного к конкретному. При этом под абстрактным понимается не нечто отвлеченное от реальности, а неразвитая, зародышевая стадия эволюции объекта; конкретное же - это высшая точка его развития. Метод восхождения предполагает воспроизведение в мышлении фактического движения (изменения) исследуемого объекта от его зарождения до высшего этапа эволюции.
Если перевести эти общие рассуждения в более практическую плоскость, то «глубинная критика» будет (должна) включать в себя выявление условий (конкретной исторической, политической и социокультурной ситуации), в которых был образован, например, исследуемый закон; интертекстуальный анализ текста закона; кто его автор (включая социальную, национальную и т.п. его характеристику); какова мотивация автора текста; как этот текст был воспринят современниками; каковы его «объективные» характеристики (например, какие изменения в системе права и, может быть, в обществе произошли в результате его принятия); как этот закон изменялся во времени (тут речь должна идти не только о внесении изменений и дополнений в текст закона, но и об изменении практики правоприменения и об изменении представления о нем в общественном сознании); как он может быть оценен с позиций сегодняшнего дня. При этом следует иметь в виду, что намерение автора какого-либо текста и его результат, а также отношение к нему современников и, тем более, потомков (если их можно эксплицировать) никогда не совпадают.
Интересно, что Ж. Деррида в 1989 г. в юридической школе Кардозо прочитал лекцию о деконструкции и справедливости, в которой сформулировал идею утвердительной или утверждающей деконструкции. Деконструкция, говорил Деррида - это дискурс о справедливости или сам дискурс справедливости, а возможно и ее голос. Закон, по его мнению, строится на основе каких-то позитивных структур опыта, и потому он может быть деконструирован. При этом деконструкция для закона - это не угроза его разрушения, а «благая весть», т.е. его усовершенствование. «Деконструировать - значит освободить, открыть закон, сделать его более гибким, внутренне доступным пересмотру и улучшению, а без совершенствования языкового механизма это невозможно. А потому деконструкция становится полноправным участником и условием динамики законов, одним из механизмов их совершенствования».
В области права, полагает Н.С. Автономова, деконструкции подлежат те слои текста, которые доступны интерпретации и преобразованию, - с целью усовершенствования права и закона; однако предельное основание закона, по определению, не является обоснованным, а потому, видимо, и не может быть деконструировано. Способность закона к деконструкции, по Деррида, это не схоластическая материя, но условие исторического прогресса в области политического. Что же касается справедливости как таковой, вне права или по ту сторону права, то она деконструкции не доступна. «Справедливость в себе, если нечто подобное существует, не является деконструктивной [не может быть деконструирована]. И сама деконструкция, если нечто подобное сушествует, не является деконструктивной [не может быть деконструирована]. Деконструкция и есть справедливость (Выд. Ж. Деррида)». В этой формуле, полагает Н.С. Автономова, деконструкция и справедливость уравновешивают друг друга как две недеконструктивные величины, как два недоступных деконструкции языка. Справедливость - это абсолютно недоступный предсказанию «проспект», или взгляд вперед.
П. Шлаг, рассматривая деконструктивизм в американской юриспруденции, отмечает, что школа критических правовых исследований (ШКПИ), в принципе, использует ее для выявления социальной ангажированности принимаемых законов, а также целостности системы американского права. Правда при этом, замечает Шлаг, левые политические убеждения самих сторонников ШКПИ, остались вне досягаемости деконструкции. В то же время реакция американской академической мысли на деконструктивизм Деррида оказалась как минимум настороженной, а отчасти - враждебной. Во многом это связано с тем, что критики (в частности, Д. Балкин) Деррида либо плохо читали, либо не читали вовсе. Негативное представление о деконструкции, ко всему прочему, связано, по мнению П. Шлага с тем, что ее воспринимали как технический метод, позволяющий достичь определенного результата. Между тем сам Деррида предостерегал от такой аналогии, указывая на уникальность и творческий характер деконструкции. Деконструкция у Деррида, полагает П. Шлаг ссылаясь на его лекцию - это «опыт невозможного». Так полагает и Д. Корнелл - организатор симпозиума, на который и был приглашен с лекцией Деррида. По ее мнению, деконструкция открывает то, невозможное сегодня, но необходимое завтра, через анализ маргинальных аспектов текста, подавляемых его смыслом. Поэтому, полагает П. Шлаг, деконструкция позитивного права восстанавливает в правах подавляемые текстом закона такие маргинальные слои общества, как женщин, детей, беспризорных, геев. Таким образом, деконструкция - это открытость другому, с точки зрения его цвета кожи, национальности, социального статуса и других критериев идентичности. В то же время, идея деконструкции противоречит нормативизму юридической мысли (судебное решение не может быть открытым другому), а также либерально-прогрессистской идеологии США.
Важный аспект деконструкции - рефлексия над самим автором исследования (в этом суть двойной рефлексии: не только над объектом, но и над самим собой, то есть, включая и саморефлексию). Это как раз тот момент, который не был эксплицирован диалектикой Гегеля (хотя и предполагался). Он напоминает герменевтическую процедуру интерпретации текста с позиции сегодняшнего дня (ведь исследователь наделен той категориальной сеткой познания, которую ему представляет конкретное, находящееся на определенной ступени эволюции общество). Однако кроме чисто социальных - генерализующих - аспектов, деконструкция включает в себя исследование (самоанализ) идиосинкразических характеристик (по терминологии Р. Рорти) автора: не только среда воспитания, научная школа, социальный статус и т.д. но и чисто личностные его характеристики.
Из книги Философия: Учебник для вузов автора Миронов Владимир Васильевич1. Эволюция постмодернизма Постмодернизм представляет собой относительно недавнее явление: его возраст составляет около четверти века. Будучи прежде всего культурой постиндустриального, информационного общества, он вместе с тем выходит за ее рамки и в той или иной мере
Из книги Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1 автора Гуссерль Эдмунд Из книги Литературократия автора Берг Михаил ЮрьевичКризис постмодернизма Чисто хронологически русский постмодернизм может быть разбит на три этапа - доперестроечный (советский), перестроечный и постперестроечный. То, что понимается под кризисом постмодернизма, может быть раскрыто как 1) кризис имманентный (то есть
Из книги Тени разума [В поисках науки о сознании] автора Пенроуз Роджер6.3. Не принимая вектор |?? всерьез Существует много различных вариантов точки зрения, согласно которой вектор состояния |?? не следует рассматривать как действительное отображение той или иной физической реальности, существующей на квантовом уровне. Вектор |?? вводится
Из книги Богословско-политический трактат автора Спиноза Бенедикт Барух6.9. А теперь попробуем принять |?? действительно всерьез Как выяснилось, те точки зрения, что на данный момент претендуют на серьезное отношение к квантовому описанию мира, в действительности всерьез его не принимают. Возможно, квантовый формализм слишком нам чужд, чтобы
Из книги Сознающий ум [В поисках фундаментальной теории] автора Чалмерс Дэвид ДжонГлава XVI Об основах государства, о естественном и гражданском праве каждого и о праве верховной власти До сих пор мы старались отделить философию от богословия и показать свободу философствования, которую оно предоставляет каждому. Поэтому пора исследовать, до какого
Из книги Адвокат философии автора Варава ВладимирВведение Принимая сознание всерьез Сознание - величайшая тайна. Это, возможно, наибольшее из громадных препятствий на нашем пути к научному пониманию мира. Физика еще не завершена, но хорошо понята; биология разгадала многие древние тайны, окружавшие природу жизни. Наше
Из книги Философия права автора Алексеев Сергей Сергеевич228. Жизнь всерьез или нет? Если жизнь всерьез, то ее серьезность не может ограничиваться лишь индивидуальным выживанием или коллективной заботой сохранения и продолжения рода. Также не может она заключаться в социальных проектах «творения истории», «развития культуры»
Из книги Философия права [Курс лекций] автора Моисеев Сергей Вадимович240. Что значит это философствование всерьез? Не означает ли оно жизни всерьез? Может ли быть несерьезной жизнь? Жизнь серьезна сама по себе, поскольку это жизнь. Что философия добавляет жизни? Не происходит ли философия из самой жизни? Не порождает ли сама жизнь философию?
Из книги Постклассическая теория права. Монография. автора Честнов Илья ЛьвовичСхватка всерьез. В середине 1980-х годов в Советском Союзе начались демократические преобразования, которые в своем "экономическом блоке" предполагали развертывание "экономических методов", углубление хозрасчета, самоокупаемости предприятий, инициирование
Из книги автораКритика П. Девлина Р. Дворкиным Р. Дворкин также выступил с критикой Девлина, но несколько с других позиций. Согласно Дворкину, Девлин прав, считая общественную мораль значимой, в том числе и для законодательства. Но он не верно понимает саму общественную мораль. То, что мы
Из книги автораПонятие постмодернизма Сам термин «постмодернизм» неясен, существует множество определений постмодернизма, созданы различные теории постмодернизма. Все признают, что постмодернизм - явление неоднородное, что в его рамках развивается множество школ и направлений.
Из книги автораКритика постмодернизма Как следует расценивать постмодернистские идеи в целом и постмодернистскую теорию права в частности? В том и другом много точных наблюдений. Постмодернистами поставлены верные и глубокие вопросы. Другое дело, что на них даны очень спорные ответы.
Из книги автора1. Приход постмодернизма Две - три вещи, которые я знаю о постмодрнизме (из неснятого Ж.-Л. Годаром и ненаписанного К. Гинцбургом).Постмодернизм - конечно, не цельное учение, школа или мировоззрение, а тем более идеология, а-различные, порой значительно отличающиеся идеи,
Из книги автора2.3. Субъект права в постмодернизме Проблема субъекта права - одна из актуальнейших в современной юридической науке и не случайно она становится приоритетной в деконструктивистской программе постмодернизма. Ее особая актуальность, как представляется, связана, прежде
Современный этап развития философии права связан с поисками и находками. Эпоха постмодернизма вызвала появление неклассической или даже постклассической философии права. Классическая философия права основана на признании неизменных «естественных» прав человека, субъектоцентризме. В классической философии права центральным понятием является понятие «субъект права». Субъект права - человек определенного возраста, - а исторически, - и пола, который совершает строго определенные действия, попадающие под узкое определение правовых. Субъект права обладает зрелым метафизическим, историко-монологическим разумом гегелевского типа, производными от зрелого разума зрелой волей, рефлексией и т.п.
По мнению Хабермаса "в этико-экзистенциальных дискурсах разум и воля определяют друг друга" (Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. – М.: academia, 1995, с. 23). Субъект права – это человек волящий, с развитой свободой воли, человек со зрелым разумом. Следует отметить, что Хабермас указал на существующее с момента становления гражданского общества запада, "социального государства", происходящее поныне ложное отождествление в частных людях, "которые и образуют публику их ролей собственников и просто людей" (там же, с.139).
Еще одно очень интересное замечание Хабермаса касается связи между становлением гражданского общества и выдвижением на первый план гуманистических мотивов, таких как немеркантильное, высоко нравственное духовное поведение, высоко нравственная личность, самосознание, самоопределение, свобода и достоинство отдельной личности. В философии Модерна они становятся выразителями человеческой сущности как субъекта права. Неявное отождествление человека с самосознающей, самоопределяющейся, свободной личностью - характерная черта философии Модерна, как рационалистской, так и экзистенциальной, персоналистской.
Интересен вывод: так называемая гуманитарная парадигма является следствием осознания сущности частного собственника. Эту зависимость Хабермас впервые прослеживает у Локка в том, что Локк в своих формулах, определяющих сущность человека как бы "на одном дыхании" объединяет свободу человека, неприкосновенность личности и сохранность собственности. Локк вводит понятие неотчуждаемая собственность, включая туда жизнь, свободу воли, совести и владение имуществом.
Хабермас размышляет о незавершенности проекта Модерна, о деформации реализации разума в истории, имея в виду метафизический монологический разум. Деформация реализации разума закономерно должна привести к мысли о неспособности субъекта права решить свои проблемы.
В целом можно сделать вывод, что для классической философии характерны:
1. субстанциональный подход к праву, то есть субстанционализация субъекта права;
2. реификация термина право. Право понимается как вещь, которой можно обладать;
3. субъект права дан сам себе непрямым, опосредованным образом. Формирование субъекта права обусловлено его существованием (в той мере, в какой она актуализирует, дает проявиться сущности);
Новоевропейская метафизика дает аскетичное и минимальное определение индивида, сводя его к "естественно данному" биологическому телу и рациональному мышлению. Все остальное - "свойства", точнее "принадлежности" (properties), которые могут отчуждаться, как, например, рабочая сила, гражданство, семья, любые убеждения. Это и есть субъект права проекта Модерна, социологическая проекция декартовского cogito, равный Богу в свободе выбора, но лишенный каких - либо социальных связей, обстоятельств и прошлого.
По мнению М. Фуко, подобное описание - "изобретение недавнее", определенный исторический конструкт, которое "исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке" (Фуко М. Слова и вещи. СП б., 1994, с. 404).
Таким образом, в классической философии права признается универсальность права, отрицается влияние контекста культуры на правовые отношения, сущность субъекта права связывается с безусловностью когитального субъекта. Научный разум делает субъекта права "объективным", "ценностно-нейтральным", технологичным.
В ХХ веке складывается неклассическая философия права. Ее принято связывать с исканиями Бубера, Левинаса, Хайдеггера, Хабермаса, Харре. В известном смысле, проблематика субъекта, стала полем противоборства модернистских и постмодернистских установок.
Для постмодернистского осмысления права особое значение приобретают:
· Деконструктивистский поворот в философии,
· Идея осмысления Различия как легитимация плюрализма и множественности,
· Идея ктойности как обнаружение действующего человека в речи.
Все искания постмодернизма начинались с критики культурных и политических идеалов современности, модерности, как теперь принято ее называть. В последние 25-30 лет на Западе господствовала их радикальная критика со стороны гуманитариев, понятия "закон", "демократия", "рациональность", "рынок" и стоящие за ними ценности и идеалы ставились под подозрение, "деконструировались".
Дальнейшие мыслительные шаги возможны в двух направлениях. Одно дело - деконструктивистские стратегии, как бы набирающие очки именно посредством критики модерности. Другое - попытки реформировать проект модерности, использовать в полной мере его наследие, а именно: идеи социального равенства и справедливости, индивидуальности, а также солидарности людей. Именно так рассуждает Хабермас: "Модерн не может и не хочет больше заимствовать свой ориентирующий масштаб из определений другой эпохи, он должен создать свою нормативность из себя самого".
Основным принципом Нового времени Хабермас считает субъективность, открытие которого приписывает Гегелю. Принцип субъективности Гегель находит в морали, как реализацию права одного достигать свои цели только при совпадении воли одного с волей других.
Критикуя Модерн, постмодернизм критикует и идею субъекта, и его традиционное стремление действовать в соответствии с принципами, способность рационально действовать. Субъект Модерна конституируется ценой репрессивного различия, исключения "инаковости" и отказа от гетерогенности. Ретроспективно с позиций Модерна человек трактуется как субъект, обладающий правом критики, правом на автономию поступка, а, следовательно, ответственностью (парадокс морального вменения П. Рикера).
Классическая философия права парадоксально лишена самого человека, ограничивается тощей абстракцией частичного субъекта, осуществляющего единственную функцию. Классическая философия права натуралистична. Натурализм проявляется не только в понятиях «естественный» человек и «естественные» права, но и в том, что в учении о праве господствуют классические идеалы рационализма. Они требуют наукоподобного объяснения, каузальности и объективности. Однако новый онтологический смысл таких категорий как человек, сознание, Я определяет иное толкование проблем права. Необходимо также учитывать историчность и условность представлений о науке, о рациональности, о соотношении права и религии. Человек, ставший объектом научного, то есть расчленяющего, дихотомичного исследования в классической философии права рассматривается как универсальный, единый, самотождественный субстрат. Выводимые общие законы правовых отношений пренебрегают различиями повседневности.
В чем состоит принципиальный шаг от традиционного взгляда на рационального субъекта права к постмодернистскому видению права? Главным понятием здесь – в пику традиционной философии права и тождеству метафизики – становится различие.
Гиперболизация расчлененного научного видения человека, разделение вслед за Джеймсом и Мидом самого человека на субъект и объект привела к сомнениям в непрерывности человека прежде, чем строить какие-либо гипотезы. Логика бинарных оппозиций является логикой подчинения и доминирования. Неравновесность одной из оппозиций, одной из сторон взаимодействия подчеркивается и языком (Дитя подчинено Взрослому, Женщина – Мужчине). Классический субъект права – это белый совершеннолетний мужчина. А женщина? А ребенок? Являются ли они субъектами права? История изменения смысла субъекта права зафиксирована в феминистских исканиях, в борьбе за права ребенка.
В неклассической философии права происходит переосмысление смысла права, форм его представления и способов существования. Право трактуется не как вечный атрибут «естественного» человека, а как феномен культуры, кодифицированная система норм социальной жизни, безусловно, разная в различных типах социальности с разными идеальными регулятивами.
По-видимому, не существует никакого абсолютного естественного права, это мнимый объект, на который перенесены свойства непосредственно данного нам восприятия. Право – это процесс категоризации, придание смысла воспринимаемому. По мнению отечественных философов В. Степина, В. Лекторского, А. Зотова, не может возникнуть исчерпывающая теория права. Исследования традиций, парадигм продолжаются. И дело не в том, что на смену атрибутивной модели права приходит реляционная модель. Преодоление христианской идеи линейного прогресса означает отказ от связи права с наличием или отсутствием того или иного исторического этапа. Современный человек мечется между осознанием уникальности Я и ощущением того, что его права ему не принадлежат.
Развитие философии права предполагает исследование феномена правового самосознания человека. Новое толкование последнего в неклассической философии права – это понимание самосознания не как обращения к элементам сознания, но как получение знания об особенностях своей личности, способах ее отношений с другими людьми. В то же время человек может заблуждаться относительно Я в целом. В постклассической философии права субъект права – целостный человек, не трансцендентальный, но эмпирический субъект, телесный индивид, существующий в пространстве-времени, включенный в культуру и отношения с Другими.
Интерпретация Я как продукта коммуникации связывается с использованием коммуникативной парадигмы в современном обществознании. Отсюда возникает и воплощение Я в текстах, и необходимость обращения к постмодернистской философии Арендт, Рикера, Харре.
Х. Арендт обозначила эту проблему как соотношение «ктойности» и «чтойности» действующего человека в речи. Х. Арендт основывается на двух вопросах Бл. Августина: "Кто Я?" и "Что Я?", использует понятия "ктойность" и "чтойность", уже введенные в философию феноменологической традицией (Хайдеггер). Человек помещается в мир, не рождаясь, а через инициирование слов и дел. Natality ("второе рождение") совершается в присутствии других людей, но не по их инициативе, а вырастает из начинания, которое возникло с рождением ребенка, и на которое он отвечает. Уникальность каждого задана способностью к речи и действию. Арендт заявляет, что «никто здесь не был, в этом мире, до того, как ".
Действие и речь связаны постольку, поскольку "изначальный и специфически человеческий акт должен в то же время содержать ответ на вопрос, задаваемый каждому незнакомцу: "Кто ты?" Человек раскрывается, обнаруживается в речи. Причем человек обнаруживается именно как "кто". "Это раскрытие того, кто есть кто - то, имплицитно имеет место и в его словах, и в его делах, однако очевидно, что близость, сродство между речью и обнаружением, откровением гораздо больше, чем между действием и откровением" (там же). "Многие и даже большинство актов осуществляются по модели речи на любом уровне, действие не только бы потеряло свой обнаруживающий характер, но оно как бы потеряло свой субъект. Действие без речи не было бы больше действием, потому что не было бы того, кто действует. Действователь, актор, возможен, только если он одновременно является и говорящим. Действие, которое он начинает, человечески раскрывается словом... Ничто в такой степени не требует речи, как действие".
Речь обнаруживает "ктойность" действующего человека. Традиционная философия рассматривала сущее как "что", то есть в его определенности в качестве той или иной вещи, чтойность, независимо от того, существует она действительно, или нет.
Поиски "чтойности" ведут к овеществлению человека. Обнаружение "ктойности" позволяет человеку ощутить себя целостным. Рассказывая, кто я - я мыслю себя целостным, но рассказываю я для кого? - Для другого, даже если этот другой - тоже Я, только на иной позиции.
Следовательно, речь как обнаружение "ктойности" позволяют Арендт обнаружить целостного человека. Целостного только благодаря другому. "Чем" является человек - это его качества, одаренность, способности, талант - по желанию можно проявлять или скрывать. "Ктойность", по мнению Арендт, скрыть невозможно, она имплицитно присутствует во всем, что говорит и делает человек. "Это может быть сокрыто только в полном молчании и совершенной пассивности". Вещь явлена уму как определенное «что», как «чтойность». "Ктойность" не молчит, она "звучит" в речи. "Ктойностью" нельзя обладать или распорядиться, ее нельзя обнаружить преднамеренно. Постоянный антагонизм позиции и статуса в ролевых теориях человека вытекает именно из дихотомии "чтойность" - "ктойность". Чтойность человека присутствует в его статусе, ктойность человека проявляется в его позиции.
Статус человека всегда ясен ему самому, позиция человека неожиданна не только для окружающих, но, прежде всего для самого человека. Позиция может быть обнаружена только в речи и действии, "когда люди вместе с другими, и ни за, ни против них, то есть в чистой человеческой совместности. Хотя никто не знает, кого он обнаружит, когда раскрывает себя в деле или слове".
Неожиданность вывода Арендт давно подтверждается историей или литературой. Решение принимается спонтанно, человеку кажется, что его кто - то ведет, и зачастую он сам бывает поражен своими словами или действиями. Безусловно, сама Арендт, прежде всего, имела в виду войну, как чрезвычайные обстоятельства, вынуждающие человека обнаруживать "ктойность". Но обращение к феноменологии права и правовых отношений побуждает нас согласиться с выводом Арендт. Права человека, его отношение к собственным правам и правам других людей и его реальное поведение – это взаимодействие, построенное как отношение «чтойности» - «ктойности».
Признание не только онтологии бытия, но и онтологии диалога (М. Бахтин), онтологии понимания, языка (М. Хайдеггер) вносят в философию права понятие диалога не как чего-то внешнего для человека, но относящегося к глубинной структуре «Я». Право понимается как диалог с Другим или с собой. Диалог определяет и понимание свободы, которая мыслится не как господство над кем или чем-либо с помощью разума, знаний, но как установление взаимных отношений. Право предстает как результат коммуникации, не редуцируемого многообразия позиций, интерпретаций, ценностей, типов культуры.
Понимание значимости диалога в правовых отношениях ставит проблему толерантности, уважения чужой позиции. На смену установки недоверия и поисков самодостоверности приходит установка доверия к результатам деятельности Другого.
Развернувшаяся в контексте постмодернизма легитимация плюрализма, множественности, различия предполагает сосуществование автономных дискурсов, среди которых нет привилегированного, способного охватить и описать право целиком.
Если дискурсы Модерна ориентируют исследователя на единство и завершенность, на поиски главного атрибута или единого основания прав человека, то постмодернизм ориентирован на множественность и незавершенность. Модерн гипостазирует единство и тотальность ценой исключения тождества. Ни радикальный монизм, ни плюрализм не представляют собой адекватного разрешения проблемы права.
Необходимо также подчеркнуть, что, хотя возможны разные парадигмы в описании права, нейтральность исследователя исключается. Любые оппозиции, выбранные в качестве оснований для последующего дискурса права, заранее предполагают выбор, т.е. оппозиционную логику.
Видимо, описание права в модернистской традиции должно быть дополнено осмыслением целого спектра философских подходов. И в этом заключается самая важная методологическая установка постмодернизма. Герменевтический, лингвистический и деконструктивистский повороты ввели в контекст философии категории значения, понимания и деконструкции. Право может быть осмыслено именно с помощью анализа этих категорий. Дальнейшее осмысление феномена права может происходить и как синтез различных философских подходов, и как их диалог. Причем, форма осмысления может быть систематической, но может принимать вид экзистенциально-антропологических практик.
Дальнейшее развитие постмодернистских подходов означает не только преодоление тотального господства одной парадигмы, но осмысление уникальных характеристик любого человека как его ктойности, проявляющейся во множестве ипостасей и модальностей. Ктойность человека в сфере права может означать признание многообразия конкретных форм правовых отношений.
Структурализм – методология познания права, применяемая в рамках юридической антропологии. Юридико-антропологический структурализм опирается на методологию исследования разработанную К. Леви-Строссом. С позиций структурализма обычное право возникает как отражение бессознательных ментальных безличных бинарных структур. Структурализм – методология познания языка права, поэтому он являет собой перспективный метод познания в области юрислингвистики.
Помимо этого структурализм находит воплощение в юридической семиотике.
Постструктурализм (постмодернизм) – методология познания права, сложившаяся во второй половине XX веке и составившая теоретическую платформу постмодернистского направления в развитии права, представителями которой являются Дж. М. Балкин, А. Бозо де Кармон, Г. Гудрич, П. Шлаг и др. Постмодернистская теория права сформировалась в результате экстраполяции (распространения) идей философии постструктурализма - постмодернизма в сферу юридической науки. Правовой постмодернизм как направление евро-атлантической правовой мысли стал развиваться в 1970-х годах, в качестве реакции на кризис легитимации существующего права, законодательства.
Постмодернистская теория права возникает как рефлексия по поводу правовой ситуации постиндустриального общества, в котором статус права, правовая коммуникация претерпевают значительные изменения, оказывающие влияние не только на восприятие права, но и на правоприменительную практику. По мнению постмодернистских исследователей права, во второй половине XX века западное право претерпело системный кризис, связанный с разрушением модернистских представлений о праве.
Исходная позиция постструктуралистской - постмодернистской - теории права – критика модернисткой, либеральной теории права. Постмодернистские правоведы утверждают, что современное западное законодательство является феноменом позднего капитализма. Они указывают на изначальную предвзятость «либерального права», которое, по их мнению, является отражением политической идеологии правящего класса, выражением интересов власть имущих. Позиционируемые как нейтральные принципы и нормы либерального права, по убеждению постмодернистских авторов, на самом деле, направлены на подчинение несостоятельных слоев общества состоятельным, женщин мужчинам, цветных белым, социальных меньшинств социальному большинству. Классическая либеральная юриспруденция рассматривается как форма европоцентрического доминирующего дискурса, подавляющего иные дискурсы и голоса, а ее принципы как ментальные структуры, сформированные общественным договором в пользу сильной стороны этого договора. Постмодернисты утверждают, что не существует никаких фундаментальных принципов права, помимо заданных волей одних субъектов для устранения мнений других субъектов из юридического поля.
Понимание либерального права как орудия социального, политического и экономического господства рождает стремление «развинтить и развенчать» его смысловые структуры. Представители постмодернизма утверждают, что необходимо подорвать доминирующий дискурс, освободить подавляемые дискурсы и голоса. Они выдвигают идею полной деконструкции дискурса либеральной теории права и либеральной юриспруденции в целом. Метод деконструкции заимствуется ими из философии, где он означает демонтаж текста, направленный на выявление того, что внесено в этот текст конкретным контекстом его создания, желанием его создателя и дискурсом власти. Однако, постмодернистские исследователи - правоведы, в отличие от философов-постмодернистов, которые рассматривали деконструкцию как «негативную позицию, не претендующую на какие-либо результаты» (Деррида), рассматривают деконструкцию как действенный метод работы с юридическими текстами - «правовую деконструкцию». Правовая деконструкция – метод работы с нормативным текстом, предполагающий включение в поле внимания интерпретатора всех обстоятельств, формально не связанных с применением права, однако оказывающих реальное воздействие на результат правоприменения - от политического климата до личности судьи. Постмодернизм ставит задачу выявить все факторы, влияющие на интерпретацию юридических текстов. Такой подход радикально отличался от модернистского, который был направлен на выявление единственно правильного значения той или иной нормы, ее сущности. Проблему сущности права юридический постмодернизм замещает проблемой исследования слоев права, способов связи между ними. Постмодернисты говорят о смерти «субъекта права», поскольку их интересует не авторская позиция субъекта права, но то, что привнесено в него последующими интерпретациями.
Что касается, современного права, то постмодернисты утверждают, что необходима перестройка всего правового порядка. Сложной, фрагментарной, нестабильной реальности нашего времени должно соответствовать плюралистическое, применяемое по-разному множеством различных «интерпретативных сообществ», право. Постмодернисты выдвигают идею ризомного децентрированного права. Право, в их видении, не является иерархической, имеющей единое основание, структурой. Оно представляет собой разветвленную, многомерную сеть – ризому, состоящую из множества случайно и локально развивающихся элементов - язык права, символы права, нормы права, акты правоприменения, законы, правовые ценности. В определенные моменты развития общества те или иные элементы права приобретают для господствующего дискурса особое значение, вследствие чего ученые и политики принимают их за «центр структуры» и убеждают в этом других посредством «теории права».
Помимо этого, правовой постмодернизм активно использует метод децентрации субъекта в правотворческом и правоприменительном процессе, который характеризуется множественной, меняющейся идентичностью. «Децентрация» сознания законодателей и правоприменителей направлена на его освобождение от установок, заданных властью, выражающей интересы господствующих социальных слоев и групп.
Постмодернистски ориентированные юристы полагают, что восприятие права в «академическом», свойственном модернизму, значении как чего-то определенного и стабильного есть идеализация права. Постмодернистское понимание правоприменительной деятельности, отталкивающееся от представлений о фрагментарности мира, опирается на такие рабочие понятия, как «творческое правосудие», «перспективистская рациональность», «системная теория истины» и «судопроизводство, гарантирующее учет опыта разных культур». В представлении постмодернистов, современное общество нуждается в обновлении правового мышления. Современная юриспруденция опирается на формально-догматический метод мышления, в рамках которого деятельность юриста сводится к поиску в кодексах и законах подходящих для разрешения дела норм. Право понимается как закрытая система, регламентирующая социальное поведение людей. Однако, с точки зрения постмодернизма, такое представление о праве мифологично, поскольку, во-первых, право является открытой, динамичной, постоянно обновляемой системой; во-вторых, понятия и идеи, которыми оперирует право, постоянно трансформируются, наполняются новым содержанием.
Постмодернисты констатируют, что право есть культурно обусловленная форма; что не существует культурного единообразия и однородности, напротив, имеет место культурное разнообразие и разнородность. Соответственно, рождается новое понимание истины как социально и контекстуально сконструированного рассуждения; новое понятие рациональности как открытой, неограниченной замкнутым набором понятий, перспективистской рациональности; новое понятие правосудия как творческого правосудия активного общества, которое основывается на переформулировке формальных категорий их превращении в функциональные категории; наконец, появляется новое понятие права как «живого права». Авторитет права, основанного на метанорме, иерархически возвышающейся над всеми нормами и лежащей в основе позитивного права, или на социальной цели, принятой только одной культурой, становится все проблематичнее.
«Живое право» предполагает наличие кретивной установки не только в процессах правотворчества, но и в процессах правоприменения. Таким образом, происходит сближение юридической теории и юридической практики. Юридическая теория предстает не столько как набор незыблемых положений, сколько как свод принципов, позиционирующих право как явление процессуальное, развивающееся.
«Живое право» неотделимо от такого явления как полилог юридических культур, который рассматривается как потенциал «оживления» классического рационального западного права альтернативными идеями других нормативных культур. Согласно принципу полилогичного формирования содержания права, право как социальный порядок возникает из хаотичного взаимодействия множества индивидов. В качестве главной задачи юридического мышления выступает осуществление посредничества между требованиями конфликтующих социальных порядков множества культур.
Как представляется, постмодернизм выходит на новый уровень понимания права и способов его функционирования в обществе. В его рамках складывается новое видение юридической теории - как дискурса, описывающего, интерпретирующего и одновременно реконструирующего мир. Постмодернизм выступает против догматичности и абстрактности правовых конструкций, за их приближении к юридической практике и пользователям. Постмодернистское мышление ориентировано, прежде всего, на человека, в этом заключается его гуманистическая суть. Постмодернистская теория права носит ярко выраженный критический характер, практически ориентирована. Ее положения акцентируют внимание, прежде всего, на применении права и практической защите прав маргинализируемых меньшинств и неимущих; привлекают к полилогу иные традиции права и правопонимания. Она оказывает огромное влияние на правосудие и законодательство на Западе.
Наиболее ярко идеи постмодернизма выражены в школе Критических исследований права.
Школа критических исследований права – научная школа имеждународноеобщественно-политическое движение, возникшее в США, в конце 70-х годов и распространившееся в Англии, Франции, Германии. Школа критических правовых исследований объединяет не только ученых – правоведов, но и юристов-практиков, общественных правозащитников, политиков. В конце века в США издаётся значительное число монографий, посвященных критическо-правовым исследованиям. Наиболее авторитетными представителями этой школы являются профессора Гарвардской юридической школы Р.Ангер и Д.Кеннеди, основоположник феминистской юриспруденции профессор права Е.МакКинон, профессора права Стэндфордского университета Р. Гордоа и М.Келман, профессор права М. Хорвитца, профессора права Нью-Йоркского государственного университета Е. Менш, профессор права Калифорнийского университета Р. Эйбель и др.
Критические правовые исследования направлены на осмысление роли права в современном обществе. Отвергая формалистское представление о праве как чистой структуре, представители этой школы продемонстрировали сопряжённость права с жизнью общества. Они продемонстрировали, что формально понимаемое право может превратиться в одно из препятствий творческой деятельности человека. Представители школы критико-правовых исследований выдвинули идею применения критического подхода к праву на практике, его распространения на различные области права.
Школа критических исследований права выступает с критикой либеральной концепции «правления права». Социальная реальность современных либеральных государств, по мнению участников движения критико-правовых исследований, отвергает возможность обеспечения свободы через принцип «правления права». Соответственно принцип «правление права» - это миф, а не реальность. Сторонники движения критических правовых исследований проводят мысль о фундаментальной противоречивости либеральной правовой системы, ее нежизнеспособности. Такого рода критика способствует расшатыванию либеральной традиции правовых исследований, ставит под сомнение ценность формального подхода к праву. Представители Школы критических правовых исследований поднимают вопрос об идеологической ангажированности либерального права, в их видении, между либеральной наукой права и либеральной идеологией нет существенных различий.
Школа критических исследований права восприняла идеи философского постмодернизма – Ж. Деррида, Ж. Делеза и др. Ведущим методом критических исследований права является метод «правовой деконструкции», который представители этой школы не только теоретически обосновывают, но применяют в исследованиях различных институтов и отраслей права.
Итак, основные понятия постмодернистской теории права, такие как «ризоматичность права», «децентрация права и правового субъекта», «правовая декострукция», «творческое правосудие», «плюрализм правовой культуры», задают теоретические ориентиры как правотворческой, так и правоприменительной деятельности, т.е. выступают в качестве инструментов осмысления правовой действительности и правовой деятельности.
В рамках постмодернисткой теории права осуществляется, по сути, формирование нового юридического мышления, что достигается за счет: критики формалистской, абстрагированной от правовой реальности «либеральной» юриспруденции; реорганизации юридического мышления от монологического типа к полилогическому; перехода от формальной рациональности к перспективной; от легализма к креативизму.
В отечественной юридической науке идеи постмодернизма не нашли значимого отклика, равно как и его методологические принципы. Это связано, в первую очередь с тем, что критика либерализма для отечественной правовой мысли не является столь актуальной. Вместе с тем, в современной России все более зримыми становятся приметы постмодена – фрагментация, плюрализация, децентрация общества. Такого рода социальные процессы делают проблему востребованности отечественным правоведением постструктуралистских - постмодернистских концепций права актуальной.
Резюме
Структурализм и постструктурализм – парадигмы юридических исследований, позиционирующие право некую сумму текстов, выдвигающие задачу выявления базовых структур текстов, понимаемых структурализмом как универсальные бессознательные формы мышления человека, постструктурализмом - как «следы» дискурса власти, подавляющей человеческие желания, и их изучение с целью формирования адекватных стратегий правовой деятельности, отвечающих глубинным началам природы человека.
Вопросы для самопроверки
1. В чем заключается суть постмодернистского понимания правоприменительной деятельности?
2. Как следует интерпретировать понятие «творческое правосудие»?
3. Каковы основные принципы методологии «правовой деконструкции»?
4. Как толкуют сторонники юридического постмодернизма понятие «ризомное децентрированное право»?
5. Какое право выступает в качестве объекта критики Школы критических исследований права?
6. Постструктурализм (постмодернизм) метод или критическая позиция?
Примечания
Цит. по Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. От романтизма до наших дней. - СПб., 1997.- С. 627-628
Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история. - М., 1996.- С. 164.
Фуко М. Археология знания. - Киев, 1996.- С. 204.
Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М., 1994.- С. 258.
Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть.- М., 2006. - С. 11.
ГЛАВА 12. СТРУКТУРНЫЙ ФУНКЦИОНАЛИЗМ
КАК ПАРАДИГМА ЮРИДИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
§1. Основные идеи и принципы структурного функционализма как методологии социально-гуманитарного познания
Структурный функционализм – методология социально-гуманитарного познания, в рамках которой общество рассматривается как система, состоящая из структурных элементов - институтов, выполняющих функции, связанные с удовлетворением врожденных человеческих потребностей и поддержанием человеческих связей и отношений. В основании структурно-функционалистского подхода лежит идея объяснения различных социальных феноменов через функции, выполняемые ими в социально-культурной системе вообще или в тех или иных социально-культурных общностях, в частности. Что касается обоснования структурных элементов общества - институтов, норм, ролей, то в рамках структурного функционализма они рассматриваются как способы удовлетворения врожденных человеческих потребностей и поддержания социальных связей. Таким образом, структурно-функциональный подход к изучению общества и культуры – это методологическая позиция, ориентирующая исследователя на выявление всеобщих функциональных законов и объяснение с их помощью любого элемента любой культуры, общества.
Рассмотрим основные принципы и исследовательские процедуры структурного функционализма.
Исходным положением структурного функционализма является представление, согласно которому в жизни определенной общности каждый культурный элемент выполняет особую функцию, связанную с удовлетворением человеческих потребностей и поддержанием человеческих связей и отношений. С позиций структурного функционализма потребности людей есть базис технологического развития и моральных ценностей , главное назначение которых заключается в урегулировании социальных отношений. Структурный функционализм постулирует наличие двух классов потребностей – первичных, базовых или врожденных потребностей и вторичных - порожденных культурой потребностей. Первичными, согласно функционализму, являются физиологические потребности - потребности в укрытии, безопасности, утолении голода, жажды, сексуальных влечений. Вторичные потребности - потребности, порожденные культурой, в функционалистском дискурсе фигурируют как «желания» или «запросы».
Первичные потребности универсальны, соответственно, универсальны порождаемые ими культурные явления. Культурное разнообразие рассматривается как внешнее, возникающее в результате варьирования неизменных культурных форм. Что же касается вторичных потребностей, они отличаются большим разнообразием, поскольку возникают базе тех специфических способов удовлетворения первичных потребностей, которые практикуются в том или ином обществе. Понятие вторичных потребностей имеет для структурного функционализма не столь важное методологическое значение, сколько значимым для него является понятие первичных потребностей. Функциональный анализ сводится к выявлению за многообразными явлениями культуры, общества, человека первичных потребностей, т.е. функций этих явлений. Причем существует правило различения «явных функций» и «скрытых» или «латентных» функций. Явными функциями называются функции осознанные и подтвержденные объективными результатами, «латентные функции» - это функции не осознанные, тем не менее, по объективным результатам выполненные.
Структурно-функциональный анализ начинается с представления о социальном действии как функции (лат. function – отправление, деятельность). Функция понимается как деятельность органа или организма в целом. Не менее важно понятие «социальная роль», которое означает набор действий, связанных с выполнением человеком определенных социально значимых функций. Социальная роль рассматривается как механизм социальной интеграции, а социализация - как процесс освоения роли.
Важнейшим элементом структурно-функциональной методологии является понятие «институт». Социальные и культурные институты (от лат. institutum – устройство, установление) - совокупность социальных норм и культурных образцов, определяющих устойчивые формы поведения и действия, направленного на удовлетворение конкретных базовых потребностей и осуществление групповых интересов. В структурно-функционалистском видении социальные и культурные институты предстают как совокупность средств и способов удовлетворения той или иной потребности, как стандартизированные модели действий, с помощью которых поддерживается существование и преемственность социальных структур.
Согласно структурному функционализму, общество и культура есть системы, все части которых зависят друг от друга, поддерживают друг друга, существуют благодаря тому, что делают и получают друг от друга нечто жизненно важное. Важным аспектом функционального анализа является изучение механизмов поддержания совокупности действий, связанных с удовлетворением потребностей и способов объединения выполняющих эти действия людей. Соответственно, внимание исследователей концентрируется на изучении центробежных и центростремительных сил системы: на способах социальной солидаризации и, одновременно, технологиях предотвращения полной интеграции системы. Для характеристики такого рода системного единства используется понятие «организация». Организация – система упорядоченных действий и взаимодействий людей, способ объединения функциональных частей и, одновременно, способ сохранения их функциональной автономии.
Взгляд на культуру как систему институтов, призванных выполнять необходимые общественные функции определяет важную методологическую роль понятия «социальная структура ». Социальная структура (от лат. structura – строение, устройство) – в функционалистском понимании есть совокупность функциональных элементов (институтов), находящихся в устойчивых связях друг с другом и с окружением. Социальную структуру можно рассматривать также как постоянно действующую систему отношений между людьми, определяемых или контролируемых с помощью институтов, т.е. социально установленных норм или образцов поведения. Таким образом, понятие «социальная структура» сопрягается с понятием «социальная функция».
Рассуждения сторонников структурно-функционалистского подхода к изучению общества, культуры базируются на представлении о существовании в любой функциональной социокультурной системе двух уровней нормативных механизмов: один из них относится к удовлетворению потребностей входящих в систему индивидов; другой - к поддержанию функционирования системы в целом. Нормативные механизмы, регулирующие процессы деятельности, направленной на удовлетворение потребностей являют собой технологический, инструментальный уровень культуры. Нормативные механизмы, регулирующие функционирование системы есть ничто иное, как моральные, правовые нормы. Функционалисты утверждают, что назначение этих норм – ограничивать желания и претензии людей. В рамках социальной системы всегда существует вероятность расхождения между функциональным поведением, направленным на ее поддержание и попытками удовлетворения собственных желаний, не совпадающих с системными требованиями. Нормы рассматриваются в качестве культурных механизмов закрепления и контроля в отношении выполнения определенных функций, значимых с точки зрения удовлетворения жизненно важных потребностей людей или поддержания совместности их существования.В классическом функционализме мораль и право рассматриваются с точки зрения его направленности на поддержание взаимной конформности членов.
Функционалистское понимание изменения отталкивается от представления о том, что есть неизменные потребности, которые должны удовлетворяться, т.е. существует некоторая постоянная функция. Дифференциация системы есть процесс передачи функции от одной единицы системы к другой, которая выполняет ее лучше. Таким образом, социокультурная дифференциация квалифицируется как процесс изменения, направленный на формирование новых структур для выполнения некоторых функций. Процесс начинается тогда, когда перестает удовлетворительно выполняться социально необходимая функция. В системе возникает напряжение, поскольку единицы, удовлетворяющие свои нужды при выполнении этой функции, перестают получать необходимые ресурсы. Эти единицы начинают оказывать давление на соответствующую функциональную единицу, сокращая объем оказываемых ей услуг и вознаграждений. При ухудшении функционирования определенного элемента социокультурной системы другие используют следующие способы ее модификации: побуждают изменить сочетание старых механизмов, для улучшения исполнения своих обязанностей; заставляют использовать новые приспособления для совершенствования своего функционирования; стимулируют передачу соответствующего вида деятельности другой специализированной единице. Если элемент воздействия не меняется, постепенно складывается новая структура, выполняющая требуемые функции. Она может формироваться на периферии этого элемента. При такой трактовке власть рассматривается как инструмент интеграции или реинтеграции общества.
Особенностью структурно-функционалистской научной традиции является практическая направленность исследований, осуществляемых при помощи ее методологических средств. Сторонники этого подхода стремились создать прикладную науку, обеспечивающую решение актуальных прикладных задач, таких как, в первую очередь, управление в колониях с доминированием традиционных культур. Не без влияния функционализма была разработана концепция «косвенного» управления, т.е. с опорой на традиционные институты власти и сложившуюся социальную структуру. Осуществить это предполагалось на основе знания структуры и функциональной значимости элементов культур как целостных образований.
Цель структурно-функционалистского анализа определяется исходя из важнейшего его постулата, утверждающего, что существуют общие функциональные законы, одинаковые для всех обществ и культур. Соответственно, целью функционального метода является обнаружение этих общих законов и объяснения с их помощью любого элемента любой культуры. Задача науки, в видении функционалистов, заключается в обнаружении тех особых функций, которые выполняет тот или иной культурный элемент, институт в жизни определенной общности.
Основные процедуры структурного функционализма как метода социально-гуманитарного познания:
а) Рассмотрение культуры как целостного образования, состоящего из элементов, частей. Важнейшая процедура – разложение целого на составные части и выявление зависимостей между ними. При этом необходимо иметь в виду, что каждая атомарная клеточка культуры выполняет определенную задачу, функцию в социокультурной общности. Более того, нередко отдельный элемент играет не просто присущую ему роль (назначение), а представляет собой звено, без которого культура не может существовать в качестве целостного образования.
б) Выявление функций выделенных элементов, опирающееся на представление о двух основных значениях понятия «функция»: роль, которую определенный элемент культуры выполняет по отношению к целому; зависимость между частями, компонентами культуры. Важнейшей особенностью функционального подхода является «принцип назначения», когда интерес представляет не столько внутренняя природа явления, сколько та роль, которую это явление играет в жизнедеятельности социального организма. В процессе функционального анализа необходимо различать:
Субстанциональную или поддерживающую функцию, обеспечивающую выживание общности;
Адаптивную или приспособительную, функцию, служащую для поддержания более или менее гармоничных отношений с окружением и этнокультурной общностью;
Функцию сохранения и воспроизводства традиций, религиозных верований, ритуалов, а также истории народа;
Символически-знаковую функцию культуры, состоящую в создании и воспроизводстве культурных ценностей;
Коммуникативную функцию культуры, направленную на обеспечение общения, передачи информации, понимания других культур;
Нормативно-регулятивную функцию культуры, состоящую в поддержании равновесного состояния в общности, содержащую институциональные формы разрешения конфликтов;
Компенсаторную функцию культуры, основное назначение которой – разрядка эмоционального и физического напряжения.
Помимо этого необходимо иметь в виду, что функции могут быть явными и скрытыми.
в) Для функционалистов не представляет интереса исторические изменения в культуре, их волнует культура здесь и теперь, какие задачи она решает, как воспроизводится.
