Типологию юридической антикультуры можно проводить по различным основаниям.
1. По их природе обычно выделяются правонарушения (противоправные деятельности) и юридические казусы , юридические конфликты , ошибки, пробелы и коллизии в праве и правосознании, злоупотребления субъективными правами и субъективными юридическими обязанностями, юридический нигилизм и фетишизм, догматизм и цинизм, инфантилизм и нигилизм, романтизм и др.
2. В зависимости от того, в какой правовой системе (семье) она существует, можно говорить о юридической антикультуре в рабовладельческом и феодальном, буржуазном и социалистическом обществе, в романо-германской и англо-саксонской, мусульманской и иных правовых семьях.
По данному критерию в качестве самостоятельной разновидности следует выделять юридическую антикультуру в национальной и международной (общей и региональной) правовых системах.
3. Важным критерием деления юридической антикультуры служит тот или иной элемент правовой системы (право, юридическая практика, правосознание). Для права, например, характерны такие разновидности юридической антикультуры, как правовой вакуум, пробелы, противоречия, коллизии и другие аномалии. Применительно к правосознанию можно говорить о деформациях, присущих юридической психологии и идеологии, социально – психологическому механизму поведения субъектов (виновных и невиновных, корыстных и бескорыстных, пробелах и противоречиях в юридических знаниях и навыках, неправильных оценках и интеллектуальных решениях, ложных идеях и понятиях, теориях и т.д.).
Нужно четко различать аномалии в правотворческой и правореализующей, интерпретационной и правосистематизирующей, судебной и следственной, нотариальной и других разновидностях юридических практик .
4. По ее носителям (агентам) можно выделять юридическую антикультуру индивидов (Смирнова, Сидорова и т.п.), социальных групп и слоев населения (например, пенсионеров и студентов), классов (например, рабочего класса), наций (например, французов) и общества в целом (антикультура российского общества). Особое место в этом ряду занимает юридическая антикультура должностных лиц , поскольку незнание и непонимание ими права, ошибочное его толкование, безграмотные юридические действия, использование негодных средств и методов подрывает не только авторитет самих должностных лиц, но и соответствующих органов власти, нарушает права и законные интересы граждан и их коллективов, снижает эффективность преобразований во всех сферах общественной жизни.
5. Можно выделять обыденный и теоретический типы (уровни) юридической антикультуры..
6. Особое внимание необходимо уделять разнообразным юридическим деформациям в профессиональной и непрофессиональной типах юридической антикультуры.
7. В любом обществе можно выделить массовую и элитарную правовую культуру. Первая может быть осмыслена как в позитивном, так и в негативном аспектах. Негативный смысл выражения «массовая правовая культура » или юридической антикультуры заключатся в том, что населению (отдельным лицам, социальным группам) прививаются примитивные юридические знания, представления и действия, которые приводят порой к «юридическому одичанию».
В элитарной правовой культуре, которой обладают обычно немногие юристы (ученые и практики), государственные, политические и общественные деятели, также можно обнаружить немало различного рода деформаций: ложных юридических понятий, идей, идеалов, предубеждений, установок, безграмотных действий.
8. Наряду с «гражданской » юридической антикультурой в любом обществе определенное место занимает криминальная (преступная и т.д.) субкультура.
9. По доминирующей роли в том или ином пространстве антиценностей следует выделять господствующую и подчиненную ей юридическую антикультуру. Подобная градация имеет особенно заметное и существенное значение при анализе массовой и криминальной антикультуры.
10. Все проявления юридической антикультуры по своим вредным результатам и последствиям различаются на социальные и юридические , ожидаемые и неожиданные , промежуточные или окончательные , основные и второстепенные .
11. По степени опасности для отдельных людей, их коллективов и организаций, государства и общества в целом можно разграничивать юридические аномалии на существенные и незначительные , особо опасные и другие.
12. По способам внешнего выражения нужно выделять юридические дефекты, выраженные в устной и письменной формах . Данные критерии служат основанием для разграничения их на явные и латентные .
13. В зависимости от причин их возникновения выделяют объективные и субъективные юридические аномалии, дефекты , обусловленные экономическими и политическими, социальными и демографическими, духовными и организационными, юридическими и иными причинами (условиями).
14. По возможности (необходимости) устранения бывают устранимые и неустранимые юридические деформации.
15. По степени завершенности девиантного юридического поведения нужно выделять оконченные и неоконченные правонарушения, юридические конфликты и другие разновидности юридической антикультуры.
16. Все изъяны в правовой системе общества можно разграничить на типичные и нетипичные . Типичными считаются наиболее распространенные дефекты, характеризующиеся обобщенными чертами. К нетипичным относятся такие юридические аномалии, которые необычны для той или иной сферы жизнедеятельности, имеют значительное своеобразие, стоящие особняком в юридической антикультуре.
17. В зависимости от того, какие по своей природе юридические предписания «игнорируются» субъектом, можно выделить юридические погрешности, связанные с нарушением национальных и международных, материальных и процессуальных, нормативно-правовых и интерпретационных, индивидуально-конкретных (например, правоприменительных, договорных) и других предписаний.
18. По времени появления можно различать первичные (первоначальные ) и последующие (вторичные) юридические деформации.
19. Юридические погрешности могут носить технический (описка в акте применения) и содержательный (изменение в решении суда показаний свидетелей, подсудимых и других участников процесса) характер.
20. В зависимости от сферы общественной жизни, где они обнаруживаются, необходимо выделять юридические погрешности (например, деликты) в экономической и политической системах, социальной и духовной среде, государственном управлении и осуществлении правосудия. Если брать вышеуказанные критерии в более широком смысле, то важное теоретическое и практическое значение имеет разграничение юридических аномалий, присущих частной и публичной сферам жизнедеятельности.
Можно рассматривать, видимо, и другие типы, виды и подвиды юридической антикультуры (мгновенные и длящиеся, оспоримые и неоспоримые ). Все они в той или иной степени характеризуют определенные ее особенности, обусловливают средства и методы их установления, предупреждения и устранения.
52 Понятие, состав и виды правонарушений
Похожая информация.
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Шрифт:
100% +
Глава III
Юридическая безответственность – сущностная сторона статусно-ролевой части правовой антикультуры
3.1. Понятие правовой антикультуры субъектов права
Правовая антикультура проявляет себя только при ценностном подходе к правовому пространству в социальном смысле. Как свидетельствует философская наука, научная теория ценности начала складываться только в Новое время, после того, как «решающий шаг к ней сделал Кант, он “развел” истину, красоту и благо, истиной занимается рассудок, а ценностью, так посчитали последователи Канта, разум, точнее, разумная воля. К XX в. сложились все условия для развития учения о ценности»138
Канке В. А.
Основы философии. М., 2001. С. 134.
И в двадцатом столетии философы буквально всех основных направлений – и феноменологи, и герменевты, и аналитики, и постмодернисты, и т. д. – проблему ценностей выдвинули на первый план. Важно то, «что во всех современных философских направлениях ценность понимается одинаково, по крайней мере, в одном отношении.
Ценность – это интерпретационный конструкт… Ценность – это интерпретация, в которой субъект выражает свои предпочтения».139
Там же. С. 134.
Эти предпочтения выражаются в оценках. Например, ценность ответов учащихся преподаватель может оценивать по пятибалльной либо по процентной системе, в зависимости от того, как принято в конкретной стране. Однако на практике при определении ценности тех или иных факторов зачастую успешно обходятся только двумя оценками: зачтено – не зачтено, хорошо – плохо, прекрасно – безобразно, добро – зло и т. д. Когда в 60-70-е гг. прошлого века в сфере исследования отечественных философов с позиций теории ценности оказались все общественные явления, положительные, способствующие прогрессу общества (свобода, справедливость, непримиримость к насилию, ответственность и т. п.), были отнесены к культурным, а те, что препятствуют общественному прогрессу – стяжательство, взяточничество, культ силы, безответственность, преступность и т. п. – к антикультурным.
В те же 60-70-е гг. прошлого столетия вслед за философами и юристы, воодушевленные переходом страны от сталинского тоталитарного режима к демократии, которая была невозможна при старых правовых порядках, обратились к изучению правовых культурных ценностей. Л. С. Галесник, пожалуй, первым в советской юридической науке обратил внимание на большое значение правовой культуры народа для демократизации всей правовой сферы жизни общества. Вскоре в исследование правовой культуры, ее понятия, содержания, форм выражения, роли в общественном развитии и т. д. включились и многие другие ученые-юристы. В дальнейшем внимание к феномену правовой культуры было постоянным. Но его усиление произошло в связи с задачей построения правового государства. Проблемам правовой культуры на сегодняшний день посвящены многочисленные научные статьи и монографии, а также кандидатские и докторские диссертации. Видимо, вполне оправдано, что отечественная юридическая наука своим детальным исследованием правовой культуры – этого мощного правового инструмента формирования гражданского общества и правового государства – обеспечивает тем самым ее эффективное практическое использование. Но вместе с тем правовая культура затмила собой прямо противоположный правовой феномен, свой антипод – правовую антикультуру. Это весьма сложное и широко распространенное в современном российском правовом пространстве явление явно незаслуженно обойдено вниманием нашей юридической науки. Только отдельные формы правовой антикультуры исследуются некоторыми учеными, и притом весьма автономно. Больше других форм был изучен правовой нигилизм. Комплексного же исследования правовой антикультуры как системного правового общественного явления в юридической науке на сегодняшний день нет. Настоящей работой мы попытались положить начало заполнению этого научного пробела.
На наш взгляд, исследование правовой антикультуры в любом правоорганизованном обществе актуально всегда. Она серьезно дезорганизует правовую жизнь не только отдельных субъектов права, но и всего общества в целом, «разъедая» его правовую культуру. Правовая антикультура структурно зеркально противоположна правовой культуре. Составляющие их элементы будто содержат противоположные заряды «+» и «-». Полностью устранить правовую антикультуру из жизни общества невозможно в принципе. Пока человечество нуждается в праве, правовой культуре, ее вечным спутником, антиподом останется правовая антикультура. Если обходить ее вниманием и не вести с ней серьезной научно организованной, целенаправленной и централизованной борьбы, то правовая антикультура может достичь угрожающих размеров, что мы и наблюдаем в современном российском правовом пространстве, где она наносит огромный вред строительству гражданского общества и правового государства.
Эффективная борьба с правовой антикультурой (сведение к предельному минимуму) возможна, если, во-первых, мы поймем своего противника, выясним его природу и сущность, содержание, структуру, формы выражения в различных сферах правовой жизни, а во-вторых, овладеем искусством перевода его структурных элементов из отрицательных в положительные.
Правовая антикультура есть «живое», человеческое явление. Она живет только в дефектном правовом сознании и неправомерном поведении субъектов права, действующих именно в данное время и в данном правовом пространстве. Живет до тех пор, пока неправомерно действуют субъекты права – носители правовой антикультуры данного исторического типа. С уходом с исторической арены того или иного общества, действующего на основе определенного типа права, закономерно уходят и правовая культура, и правовая антикультура данного типа – именно вследствие того, что исчезают субъекты данного типа права, их создатели и носители, обладавшие определенным уровнем правовых знаний либо незнания, правовых умений, навыков либо не приобретшие достаточных правовых навыков и умений, сформировавших либо не сформировавших в полной мере свою правовую убежденность, а следовательно, совершавшие правомерные либо неправомерные действия.
Правовая антикультура имеет две стороны, неразрывно связанные между собой и обусловливающие друг друга: внешнюю – видимую и внутреннюю – невидимую. Внешняя, видимая сторона правовой антикультуры – это неправомерное поведение субъектов права, а невидимая ее сторона находится внутри правосознания последних в форме не сформированных правовых знаний, правовых предубеждений, мотивирующих и направляющих их неправомерную деятельность. Невидимая, находящаяся в правосознании субъектов права часть правовой культуры, а равно и правовой антикультуры, непосредственно не оказывает влияния на окружающих именно вследствие невидимости для окружающих как наличия правовых знаний, так и их отсутствия или неполноты, как правовой убежденности, так и правовой предубежденности субъектов права. И только через свою внешнюю, видимую окружающим сторону – через неправомерное поведение – правовая антикультура обнаруживает себя, делается доступной для непосредственного восприятия окружающих, их оценки и соответствующего реагирования. Правовая антикультура субъектов права через их неправомерное поведение, разрастаясь в результате подражания ей людей с низким уровнем правовых знаний и умений, недостаточно сформированной правовой убежденностью, несет в общество правовую десоциализацию. Об этом речь пойдет ниже (см. 4.1).
Во-вторых, правовая антикультура, как и правовая культура субъектов права, может быть материализована и выражена в тех или иных предметах. К примеру, правовая антикультура законодателя материализуется в публикуемых им неправовых законах либо неправовых прецедентных судебных решениях и т. д.; правовая антикультура ученого-юриста выражается в форме научной статьи, монографии на правовую тему нигилистического характера, в виде проекта нормативного неправового акта и т. и.; правовая культура рядовых граждан опредмечивается в письменных неправомерных договорах (на папирусе, бересте,
как в древности, а теперь – на бумаге, дискетах, дисках и т. д.), в письмах депутатам законодательных собраний с предложениями принять какие-либо новые популистские правовые нормативные акты либо изменить и дополнить уже существующие и т. и. Произведенные на свет субъектом права предметы правовой антикультуры сейчас же начинают «жить» своей самостоятельной жизнью, наряду с его «живой» правовой антикультурой, оказывая самостоятельное воздействие на правовую жизнь общества, причем, возможно, даже не то, на которое рассчитывал их создатель. А в ряде случаев предметы правовой антикультуры служат передаточным средством воздействия правовой антикультуры одних субъектов права на правовую культуру других. Таким образом, прежде всего через свои предметы (правовые противозаконные нормативные акты, акты правоприменения и т. д.) правовая антикультура общества оказывает воздействие на субъектов индивидуальных и групповых правовых культур.
Важно заметить, что предметы правовой антикультуры, как и правовой культуры, как было показано выше (2.1) могут действовать, оказывать влияние в той или иной мере не только «при жизни», но и после «смерти» их создателей и носителей – индивидуальных и коллективных субъектов права.
Правовая антикультура в правовом пространстве любого общества многолика. Она принимает различные формы. В нашей юридической науке, видимо, именно по этой причине правовая антикультура как целостное явление, противостоящее правовой культуре, не исследовалась. Правовая культура по-прежнему изучается в отрыве от правовой антикультуры, хотя в реальности они по отдельности не существуют.
В последние годы в юридической науке были исследованы такие явления, как правовой инфантилизм, правовой дилетантизм, теневое право, правовая демагогия, правовой нигилизм, и др., однако рассматриваются они в отрыве от своего родового понятия «правовая антикультура», что, естественно, дезориентирует не только ученых-теоретиков, но и практиков, участвующих в борьбе с этим правовым недугом. Все вышеназванные правовые явления на самом деле – формы выражения правовой антикультуры субъектов права, а потому у них масса общих черт и бороться с каждым из них по отдельности неразумно. Следует внедрить программу минимизации правовой антикультуры в целом в правовом пространстве страны. Кратко рассмотрим и сопоставим содержание указанных выше конкретных форм правовой антикультуры.
Правовой инфантилизм характеризуется неполнотой требуемых правовых знаний, несформированностью твердых положительных правовых установок при личной уверенности субъекта права в обладании глубокими правовыми познаниями.
Правовой дилетантизм – небрежное отношение к праву, правовым ценностям, вызванное не умыслом на достижение противоправных целей, а отсутствием достаточных правовых знаний.
Правовая демагогия есть разновидность социальной демагогии, связанная с общественно опасным противоправным обманным намерением субъекта права эффективно воздействовать на правовые чувства, знания и действия доверяющих ему людей и сформировать у них ложные односторонние либо грубо извращенные представления о правовой действительности для достижения собственных порочных корыстных целей, обычно скрываемых под видом заботы о пользе народа и благосостоянии государства.
Правовой идеализм (фетишизм) заключается в незнании природы и сущности права, вследствие чего преувеличиваются его регулятивные возможности, его влияние на жизнь общества.
Правовой нигилизм – наиболее опасный и широко распространенный в современном правовом пространстве феномен.
Термин «нигилизм» происходит от латинского слова «nihil» – «ничто», «ничего». Нигилизм означает крайне негативное отношение к любым общепринятым социально необходимым ценностям; решительно отрицая эти ценности, нигилизм не выдвигает никаких позитивных программ. В зависимости от содержания отрицаемых ценностей различают нигилизм нравственный, политический, правовой и т. д. Н. И. Матузов обратил внимание на то, что при анализе нигилизма следует иметь в виду: не всякое отрицание чего-либо в обществе есть нигилизм. Нигилистическое и диалектическое отрицания – разные вещи, последнее шире первого140
Матузов Н. И.
Правовой нигилизм и правовой идеализм как две стороны «одной медали» // Правоведение. 1994. № 2. С. 4, 22.
Сопоставление отрицания нигилистического и диалектического принципиально важно, поскольку дает более глубокое понимание нигилизма, что, однако, не в полной мере удалось вышеупомянутому автору. Нигилистическое и диалектическое отрицания, на наш взгляд, различаются не по широте охвата, а по характеру отрицаемого. Диалектическое отрицание призвано устранить устаревшее, отжившее, сохранить и развить все положительное в общественной жизни, а нигилистическое отрицание не признает объективно и абсолютно необходимые в существующих условиях социальные ценности. К примеру, анархисты отрицают государство и право в социально противоречивом, неоднородном обществе, хотя без них оно окажется нежизнеспособно.
Будучи разновидностью социального нигилизма, правовой нигилизм отрицает исторически необходимое данному обществу право, не признает его социальной ценности и проявляется в негативно-отрицательном, неуважительном отношении ко всему правовому – праву, законности, правопорядку и т. д. Он не сопряжен с позитивной программой совершенствования какой-либо сферы общества, следовательно, несет в себе лишь разрушительное начало. Таким образом, правовой нигилизм принципиально отличается от конструктивной критической оценки несовершенных сторон функционирующих правовых систем. В соответствии с вышеизложенным мы не можем согласиться с выводами К. Г. Федоренко «о позитивности правового нигилизма» и о том, что «чем выше уровень правового нигилизма, тем динамичнее право»141
Федоренко К. Г.
Правовой нигилизм: Автореф. Дис…. канд. юрид. наук. Н Новгород, 2001. С. 7.
Изложенными в кандидатской диссертации, посвященной правовому нигилизму.
«Впервые в отечественном правоведении, – пишет он, – на базе наиболее общих онтологических свойств, с учетом реалий современности, выдвинута и обоснована гипотеза о позитивности правового нигилизма как непосредственной характеристики ценности (полезности) права для общества, интерпретационной и правоприменительной деятельности органов государственной власти и местного самоуправления, их места и роли в жизни социума. Позитивность определяется и тем, что правовой нигилизм предстает как специфический социальный ориентир, указывающий вектор ведущих негативных тенденций в юридической сфере, без которого становится затруднительным поиск погрешностей и изъянов права, неосуществимыми оказываются многие направления его совершенствования»142
Там же.
И несколько ниже следует одно из более конкретных положений, разъясняющих вышеприведенные общие соображения автора: «Несовершенство норм права, отражающееся в нигилистической оценке, является источником, мотивом и двигателем поисков новых юридических конструкций»143
Там же.
По сути дела, К. Г. Федоренко правовой нигилизм рассматривает как отрицание несовершенных, некачественных правовых явлений в действующей правовой системе страны, а не как отрицание самого права как жизненно необходимой ценности. У него термин «правовой нигилизм» наполняется иным содержанием, отличным от общепринятого в отечественной науке. «Под правовым нигилизмом принято понимать, – отмечает Л. А. Морозова, – негативное или скептическое отношение к праву вплоть до полного неверия в его возможности решать социальные проблемы»144
Морозова Л. И.
Теория государства и права. М., 2003. С. 263.
Еще более развернутое определение: «Правовой нигилизм – разновидность социального нигилизма, его сущность в общем негативном отрицательном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней, причин – в юридическом невежестве, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения и др.»145
Соловьев Э. Ю.
Правовой нигилизм и гуманитарный смысл права // Квинтэссенция: Философский альманах. М., 1990. С. 270; О томже см.: Туманов В. А.
О правовом нигилизме // Советское государство и право. 1989. № 10; Он же.
О юридическом нигилизме //Пульс реформ. Юристы и политологи размышляют. М., 1989; Он же.
Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе // Государство и право. 1993. № 8.
На наш взгляд, совершенствовать правовую систему, постоянно приводить все ее элементы в более качественное состояние способны только люди, обладающие достаточно высоким уровнем правовой культуры и минимумом правовой антикультуры, снижающей качество правовой жизни общества. Предельно негативным видом правовой антикультуры, как сказано выше, является правовой нигилизм, отрицающий саму ценность права.
Сопоставление содержания таких правовых явлений, как правовой инфантилизм, правовой дилетантизм, правовая демагогия, правовой идеализм, правовой нигилизм (возможны, видимо, и другие), ярко показывает нам их существенное единство в главном. Все они базируются на незнании права, правовых заблуждениях, несформи-рованности твердых правовых убеждений (установок), непонимании ценности права для личности и общества. Все они – свойства определенных субъектов права.
Правовая антикультура во всех разновидностях по своему содержанию и структуре является антиподом правовой культуры.
3.2. Структура правовой антикультуры: деление ее на общую и статусно-ролевую
Правовая антикультура субъектов права имеет двухуровневую структуру, которая определяется, как и их правовая культура, двусторонностью действующего права – права объективного и права субъективного. Право объективное, что давно установлено наукой о праве, с одной стороны, не может существовать без права субъективного и наоборот – они пронизывают друг друга, с другой стороны, каждое из них имеет свою особую природу и назначение в правовом регулировании общественной жизни людей. И поскольку антиправовая культура субъектов права, как и их правовая культура, «живет» в обеих сторонах действующего права, содержание ее объективно делится на две основные части. Первая часть правовой антикультуры – это общая ее часть, которая «живет» в антиправовой деятельности субъектов права в сфере объективного права, а вторая – статусноролевая часть антиправовой культуры – предстает перед нами в образе аниправовой деятельности субъектов права в процессе реализации ими своих статусно-ролевых субъективных юридических прав и обязанностей. Каждая из указанных частей правовой антикультуры имеет свое непростое содержание. Рассмотрим их по порядку.
Оно состоит из трех элементов: 1) незнание субъектом права объективного права либо дефектность этих знаний; 2) его правовая предубежденность; 3) его социально-антиправовая пассивность либо активность.
Первый элемент общей части правовой антикультуры - незнание субъектом объективного права либо дефектность его знаний – кладет начало общей части правовой антикультуры субъекта права. Незнание объективного права субъектом права не значит, что он не знает всех его норм. Знать их всех в принципе невозможно, а главное – никому не нужно. Правовая антикультура субъектов права базируется на незнании ими природы, сущности объективного права, на незнании и непонимании ценности права не только для общества, в котором они живут, но и лично для каждого из них. Субъект права довольствуется главным образом обыденным правосознанием. Он не может соотнести гарантированность своих субъективных юридических прав с общей эффективностью объективного права в стране; осознать одинаковую личную ценность своих субъективных юридических прав и своих субъективных юридических обязанностей; знать принципы объективного права и правила пользования ими в правовой жизни; пользоваться официальными источниками права; осознанно ориентироваться в правовом пространстве общества, используя его «юридическую карту».
Второй элемент общей части правовой антикультуры субъектов права – их правовая предубежденность в объективном праве. Правовая предубежденность субъекта права в объективном праве служит субъективной причиной его незаинтересованности в познании содержания данного права. Правовая предубежденность по сути есть центральное звено правовой антикультуры субъекта права. Она имеет сложное содержание, которое включает в себя три компонента: рациональный, эмоционально-чувственный и волевой. Рациональный компонент – это усвоенные субъектом права с помощью своего обыденного правосознания искаженные смысл и значение объективного права не только для общества, но и для него лично. Но напрямую рациональный компонент не способен руководить поведением субъекта, его содержание должно получить эмоционально-чувственное закрепление. Эмоции человека, как было сказано выше, мотивируют, организуют и направляют восприятие, мышление и действия человека. Они руководят его мыслительной и физической деятельностью. В зависимости от степени желательности или нежелательности вызываемых правовыми эмоциями социальных последствий их делят на положительные и отрицательные. В правовом предубеждении субъектов права большую роль играет отрицательная эмоция интереса к объективному праву. Сформировавшись в предубеждении правовой антикультуры субъекта права, она сдерживает и развитие его положительных правовых знаний, и его социально-правовую активность. Так, к примеру, российский предприниматель с высоким уровнем правовой антикультуры будет проявлять эмоциональный интерес к познанию объективного российского права, определяющего его правовую статусную роль, чтобы отыскать в нем пробелы и противоречия, а затем использовать их в своих противоправных целях. Этот повышенный отрицательный правовой эмоциональный интерес будет подталкивать субъекта и к изучению противоправного опыта других предпринимателей, безнаказанно попирающих действующее право.
У правового нигилиста правовая предубежденность сводится к слепой вере в никчемность юридического права вообще. Правая предубежденность завершается волевым решением субъекта права отрицательно относиться к праву, к его познанию и использованию. Она таким образом вызывает к жизни видимую – третью часть правовой антикультуры субъекта права – его правовую пассивность и социально-антиправовую активность.
Третий элемент общей части правовой антикультуры субъектов права делает возможным ее обнаружение, измерение и планирование видов и мер ее минимизации. Например, антикультура современных российских субъектов правотворчества, выразилась как в их правовой бездеятельности – в неустранении непростительных пробелов в праве, противоречий между законами и подзаконными актами, потерявших юридическую силу нормативных правовых актов и т. д., так и в их антиправовой деятельности – в принятии популистских законов, создании антиконституционных нормативных актов, правовых нормативных актов с существенными нарушениями правовых языковых норм, в принятии правовых нормативных актов с серьезными дефектами правовых норм, например, создание законов прямого действия с нормами права, лишенными свойства формальной определенности, и т. д.
Б) Структура статусно-ролевой части правовой антикультуры субъектов права
Она, подобно их правовой культуре, носит двусторонний характер в силу двусторонности статусно-ролевых правоотношений. Как показано выше (2.2), субъект права, оказавшись в той или иной статусной роли в правоорганизованном обществе, наделяется субъективными юридическими правами и обязанностями, аналогичными тем типовым безличным юридическим правам и обязанностям, которые нормативно установлены законодателем для данного социального статуса, роль в котором занял данный субъект. Но в обществе не существует совершенно изолированных статусов, они обязательно соотносятся друг с другом статично через безличные юридические права и обязанности, образуя общие безличные правоотношения, а динамично – через субъектов права, занявших роли в социальных статусах, находящихся в общих безличных правоотношениях. И ни один из субъектов права не сможет воспользоваться своими ролевыми субъективными правами без исполнения (соблюдения) своей субъективной юридической обязанности субъектом права, находящегося в роли сопряженного социального статуса. В статусно-ролевых относительных правоотношениях правообязанным выступает персонифицированный субъект права, а в абсолютных – безымянный, т. е. все правообязанные субъекты абсолютных личностных (статусно-ролевых) правоотношений обязаны соблюдать свое важнейшее юридическое должествование: не чинить препятствий использованию управомоченным лицом своего правомочия – «права-поведения».
Статусно-ролевая антикультура субъектов права в использовании ими правомочий своих субъективных прав проявляется в разнообразных дефектах использования тех или иных этих правомочий, что составляет внешнюю сторону их статусно-ролевой антикультуры, которую условно мы называем – правомочной. Дефективная деятельность субъектов права по исполнению (соблюдению) ими своих статусно-ролевых субъективных юридических обязанностей выражает вовне их вторую – правообязанную сторону статусно-ролевой части правовой антикультуры. Рассмотрим подробно содержание каждой стороны статусно-ролевой правовой антикультуры субъектов права.
480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников
Карпунина, Виктория Викторовна. Правовая антикультура: диссертация... кандидата юридических наук: 12.00.01 / Карпунина Виктория Викторовна; [Место защиты: Владимир. юрид. ин-т Федер. службы исполнения наказаний].- Владимир, 2011.- 163 с.: ил. РГБ ОД, 61 11-12/1353
Введение
Глава 1. Правовая антикультура: понятие, признаки, формы 13
1. Правовая культура и правовая антикультура как диалектически взаимосвязанные феномены 13
2. Правовая антикультура как срез правовой действительности 31
3. Признаки и формы правовой антикультуры 51
Глава 2. Правовая антикультура в механизме правового регулирования 74
1. Правовая антикультура в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений 74
2. Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования 95
3. Проявление правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права 114
Глава 3. Правовая антикультура в уголовно-исполнительной системе 134
Заключение 145
Библиографический список 1
Введение к работе
Актуальность темы исследования . Внутренним источником любого развития является борьба противоположностей. В правовой системе в этом качестве выступают единство и борьба таких явлений, как культура и антикультура.
Правовая культура и правовая антикультура – это диалектически взаимосвязанные явления, существующие объективно и раскрывающие особенности внутреннего механизма детерминации правовой системы, а также позволяющие понять необходимость и содержание отдельных направлений ее совершенствования.
Правовая антикультура – порождение социальной организации жизни людей. Ее проявления многочисленны и разнообразны. Среди них правовой нигилизм и нормы криминальной субкультуры, правонарушения и коррупционные проявления, технико-юридические дефекты законодательства, юридические ошибки и перекосы в правоприменительной практике и др.
На правовую антикультуру можно влиять, но ее нельзя полностью устранить. Объединяя в себе все отрицательные и деструктивные стороны правовых явлений, она приобретает различные формы внешнего выражения и способы воздействия на правовую систему. В то же время это не механическая совокупность всего негативного в сфере права. Она отличается интегративностью и выступает как сложный системный феномен, который, с одной стороны, имеет самостоятельные формы выражения, а с другой – как бы встроен в «живую ткань» явлений правовой культуры, характеризуя определенное их качественное состояние и уровень развития.
Инновационный путь развития российского общества, всесторонняя модернизация, решение крупных социальных проблем предъявляют высокие требования к праву как особому регулятору общественных отношений и к субъектам права как носителям правового сознания. Обеспечение должного уровня совершенства права и правосознания невозможно в случае игнорирования правовой антикультуры, характера и форм ее влияния на правовую систему. Воздействовать же на правовую антикультуру можно только при условии целостного и системного знания о ней.
Исходя из этого в теоретическом плане актуальность темы диссертации обусловлена недостаточной исследованностью правовой антикультуры. Приходится констатировать, что до настоящего времени она не была подвергнута всестороннему научному общеправовому анализу, а ее понятие не утвердилось в понятийно-категориальных рядах общей теории права. Вместе с тем изучение характера и форм взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры, признаков, структуры и форм проявления последней объективно необходимо для восполнения существующего пробела в научно-теоретическом знании в части данного феномена.
В практическом плане потребность исследования правовой антикультуры обусловлена тем, что ее проявления и факторы приобретают системный характер и существенно снижают эффективность действия права и функционирования государственных органов. Кроме того, изучение ее природы востребовано юридической практикой, так как его результаты могут стать основой для разработки конкретных мер по предупреждению, локализации и вытеснению из правовой жизни общества негативных явлений.
Таким образом, об актуальности научного изучения феномена правовой антикультуры, предпринятого в настоящей работе, свидетельствуют обстоятельства как теоретического, так и практического характера, а также степень научно-теоретической разработанности исследуемой проблематики.
Степень научной разработанности темы. В отличие от правовой культуры, глубоко и всесторонне изученной в советской и современной российской юридической науке (Е. В. Аграновская, Г. И. Балюк, М. Г. Баумова, Н. Н. Вопленко, В. Н. Карташов, О. А. Красавчиков, Н. М. Кейзеров, Е. Б. Кониченко, В. А. Медведев, В. П. Сальников, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. А. Шубина и др.), проблематика ее антипода – правовой антикультуры – исследована значительно в меньшей степени. Представления о правовой антикультуре в юридической науке характеризуются дискретностью. В настоящее время в общей теории права существует значительное количество работ, посвященных отдельным элементам правовой антикультуры. Так, достаточно подробно освещены вопросы деформации правого сознания (В. М. Баранов, П. П. Баранов, В. С. Бреднева, Р. А. Кузнецов, М. А. Месилов, К. Р. Мурсалимов, Г. Р. Мурсалимов, М. А. Шерменев и др.). При изучении вопросов эффективности правовых норм и проблем юридической техники анализировались качество и логико-структуная организация правовых актов, понятие и виды их дефектов (Н. А. Власенко, В. В. Глазырин, С. Е. Казаринова, Д. А. Керимов, М. П. Лебедев, В. Н. Найденко, В. И. Никитинский, С. В. Поленина, Ю. А. Тихомиров, В. А. Толстик, Т. Я. Хабриева и др.). Глубокому научно-теоретическому анализу подвергнута проблема пробелов и коллизий в правовом регулировании (В. В. Лазарев, А. С. Пиголкин, Н. И. Сенякин, Ф. Р. Уранский, М. А. Кауфман, С. Н. Казинская и др.).
Ряд проявлений правовой антикультуры, в частности, криминальная субкультура, являются предметом пристального внимания ученых-криминологов (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, Е. А. Богачевская, И. М. Мацкевич, В. В. Меркурьев, Д. В. Сочивко и др.). Результаты исследования таких проявлений представляют несомненный интерес для анализа правовой антикультуры как сложного феномена.
В целом следует констатировать, что в правовой науке попытки на монографическом уровне рассмотреть деструктивные явления правовой жизни в комплексе предпринимаются крайне редко, и при этом, частично затрагивая рассматриваемую в настоящей работе проблематику, они нацелены преимущественно на адаптацию синергетического метода к потребностям юридической науки (В. А. Грунина, Ю. В. Павлова).
В то же время нельзя утверждать, что правовая антикультура не анализировалась теоретиками права. Она стала предметом самостоятельного научного исследования в работах А. С. Бондарева. Однако избранный ученым методологический подход к ее исследованию не позволил охватить все существенные аспекты правовой антикультуры, и многие вопросы, непосредственно затрагивающие предмет ее научного анализа, остались без внимания исследователя. В интерпретации А. С. Бондарева правовая культура и правовая антикультура ограничены только рамками сознания человека и его поведением в правовой сфере. При этом предметы правовой культуры оказались неоправданно отделены от нее самой. По существу, ученый анализирует правовую антикультуру отдельной личности, что провоцирует одностороннее представление о ней как о механической совокупности индивидуальных правовых культур (антикультуры) его членов. Кроме того, правовая антикультура не менее сложно структурирована, чем правовая культура, но ее структурный состав оказался за гранью данного подхода, как и особенности взаимосвязи структур правовой культуры и правовой антикультуры.
Таким образом, есть все основания полагать, что проблематика правовой антикультуры в отечественной юридической науке исследована не достаточно полно. При этом проблема правовой антикультуры как части правовой культуры общества и специфический срез правовой действительности в общей теории права и государства вообще ставится и решается впервые.
Объект исследования – область правовой действительности, в которой осуществляется взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры.
Предметом исследования является правовая антикультура как элемент и фактор развития правовой жизни общества.
Цель исследования – разработка теоретической основы, необходимой для формирования концепции правовой антикультуры.
Цель и предмет диссертационного исследования предопределили необходимость постановки и решения следующих задач :
– рассмотреть дискуссионные аспекты и грани понятия «правовая культура»;
– охарактеризовать диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры;
– исследовать специфику правовой антикультуры как особого среза правовой действительности;
– определить признаки и формы правовой антикультуры как части правовой культуры общества;
– изучить правовую антикультуру в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений;
– проанализировать формы выражения правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования;
– выявить специфику проявления правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права;
– раскрыть особенности правовой антикультуры в уголовно-исполнительной системе.
Методологическую основу исследования составил диалектико-материалистический метод. Применение таких принципов диалектической логики, как всесторонность и полнота познания, позволили раскрыть основные грани правовой культуры.
Использование различных видов анализа и синтеза в сочетании с системным подходом позволило выявить особенности структурного состава и сущности правовой антикультуры как части правовой культуры общества.
При анализе дефектов нормативных правовых актов ценным оказалось применение догматико-правового метода исследования юридических норм.
В исследовании был также использован синергетический подход. В частности, посредством положений теории самоорганизации стало возможным раскрыть отдельные черты правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права.
Теоретическую основу исследования образуют научные работы, которые условно можно разделить на несколько групп.
Первую группу образуют фундаментальные труды, посвященные исследованию правовой культуры (Г. И. Балюк, Н. Н. Вопленко, Л. Н. Гранат, В. И. Каминской, В. Н. Карташова, С. Н. Кожевникова, Е. Б. Кониченко, О. А. Красавчикова, В. А. Медведева, Е. А. Певцовой, Р. Л. Ратинова, В. П. Сальникова, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. Б. Шубиной и др.).
Вторая группа охватывает научные работы, в которых предметом анализа непосредственно выступает правовая антикультура (А. С. Бондарева), ее отраслевые проявления (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, И. М. Мацкевича, В. В. Меркурьева, Д. В. Сочивко и др.), а также дефекты правосознания, правовых актов, структуры права и юридической практики в целом (В. М. Баранова, Н. А. Власенко, Ю. С. Васильева, В. Н. Протасова, А. Б. Венгерова, В. Н. Кудрявцева, В. В. Лазарева, А. Б. Лисюткина, А. А. Малиновского, Н. И. Матузова, В. В. Мамчуна, Ю. А. Тихомирова, В. В. Субочева, С. Б. Полякова).
Третья группа объединяет исследования, посвященные проблемам механизма правового регулирования (С. С. Алексеева, В. С. Афанасьева, С. Н. Братуся, В. М. Горшенева, Л. Н. Завадской, А. В. Малько, Ю. С. Решетова, В. А. Сапуна).
Четвертую группу составляют идеи и взгляды теоретиков права, имеющие как теоретическое, так и общеметодологическое значение для настоящего исследования (С. С. Алексеева, В. К. Бабаева, М. И. Байтина, В. М. Баранова, П. П. Баранова, М. В. Барановой, А. М. Васильева, Ю. Ю. Ветютнева, Р. Б. Головкина, В. С. Жеребина, Д. А. Керимова, В. С. Нерсесянца, В. М. Сырых, Е. В. Свинина, В. А. Толстика и др.).
Нормативная основа исследования – международно-правовые нормы и принципы, а также нормы внутригосударственного права Российской Федерации.
Эмпирическую базу исследования составили акты официального толкования, материалы периодической печати и опубликованные в научных изданиях результаты социологических исследований, содержащие информацию о проявлениях анализируемого феномена.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на монографическом уровне произведен общетеоретический анализ правовой антикультуры как относительно самостоятельного элемента правовой системы общества, в рамках которого оригинально интерпретировано соотношение правовой культуры и правовой антикультуры. Вследствие этого получены следующие результаты:
– раскрыта диалектическая связь правовой культуры и правовой антикультуры;
– обосновано понимание правовой антикультуры как специфического энтропийного среза правовой действительности;
– выделены признаки правовой антикультуры;
– сформулировано определение понятия «правовая антикультура»;
– определены особенности взаимодействия и соотношения правовой антикультуры с контркультурой и субкультурой;
– выявлены факторы и формы проявления правовой антикультуры в механизмах нормативно-правовой регламентации общественных отношений, поднормативного регулирования и правовой саморегуляции субъектов права;
– обоснована система средств и приемов противодействия правовой антикультуре на всех стадиях механизма правового регулирования;
– раскрыты факторы и особенности влияния правовой антикультуры на деятельность уголовно-исполнительной системы.
Новизна исследования нашла отражение в основных положениях, выносимых на защиту.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Правовая культура и правовая антикультура – диалектически взаимосвязанные явления, отличительными чертами которых выступают единство, противоположность, противостояние и конфликт. Диалектическое единство правовой культуры и правовой антикультуры отражает причины, характер и направления развития правовой системы.
2. Существенными признаками правовой антикультуры являются следующие: 1) представляет собой специфический энтропийный срез правовой действительности; 2) проявляется в отдельных правовых явлениях, качественных состояниях правовых явлений, тенденциях развития последних; 3) обладает деструктивным характером, т. е. отрицательно влияет на уровень эффективности действия права и состояние правопорядка.
3. Авторское определение понятия «правовая антикультура»: это специфический срез правовой действительности, отражающий свойство правовых явлений, их состояний и тенденций развития снижать эффективность правового регулирования и уровень правового порядка, а также степень удовлетворения индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.
4. Классификационная модель форм правовой антикультуры. Формы правовой антикультуры классифицированы по следующим основаниям:
– способ объективации: материальные и идеальные;
– способ функционирования: активные и пассивные;
– особенности стадии возникновения и проявления: возможность и действительность;
– способ детерминации антикультуры отрицательных явлений правовой жизни (т. е. характер взаимосвязи): казуальная, кондициональная и функциональная;
– внутренняя природа: отдельные правовые явления (преступления), состояния явлений (пробельность правового регулирования, правовой нигилизм), тенденции их развития.
5. Правовая антикультура как диалектически развивающееся явление существует объективно, и полностью исключить ее из правовой жизни невозможно. Она – порождение социальной организации жизни общества, и поэтому можно влиять на ее уровень, масштабы, однако отдельные ее проявления (преступления, деформации правового сознания, пробелы законодательства и т. д.) по своей природе неизбежны и неустранимы.
6. В уголовно-исполнительной системе правовая антикультура проявляется в сфере публично-правовой деятельности пенитенциарных учреждений, в противостоянии и конфликте правовой и криминальной субкультур, а также в системе внутриорганизационных отношений в органах и учреждениях, исполняющих уголовные наказания, в виде различных негативных явлений, препятствующих нормальному их функционированию и влекущих определенные правовые последствия.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации дополняют научные представления об особенностях понятия и сущности правовой культуры. Избранный подход позволяет по-новому интерпретировать взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры. Рассмотрение их в качестве диалектически взаимосвязанных явлений дает возможность выявить особенности механизма детерминации и направления развития правовой системы общества. Конкретизация признаков правовой антикультуры способствует более четкому определению места этого понятия в понятийно-категориальных рядах теории права. Положения исследования убедительно доказывают объективность и неизбежность проявлений антикультуры, создают необходимый теоретический фундамент для разработки концепции борьбы с ней.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что сформулированные в работе теоретические выводы и рекомендации способствуют выработке мер противодействия правовой антикультуре и соответственно повышению эффективности действия юридических норм и функционирования государственных органов.
Некоторые положения диссертации могут быть учтены в правотворческой деятельности в процессе совершенствования методологии мониторинга законодательства.
Отдельные выводы могут быть полезны при разработке критериев и показателей эффективности правоприменительной деятельности. Сформулированные рекомендации можно использовать также в системе правового воспитания населения. Ряд выводов и положений исследования позволит оптимизировать отдельные стороны правоисполнительной деятельности уголовно-исполнительной системы.
Дидактическое значение исследования заключается в том, что выводы и обобщения, сделанные автором в диссертации, могут быть использованы в системе юридического образования: при проведении учебных занятий по курсу «Теория государства и права»; подготовке учебных и учебно-методических пособий; написании студентами и курсантами рефератов, докладов, курсовых и дипломных работ.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования: неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры государственно-правовых дисциплин Владимирского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний; используются в учебном процессе данного учебного заведения, а также Липецкого филиала Воронежского института Федеральной службы исполнения наказаний при проведении занятий по теории государства и права; докладывались на научно-практических конференциях; отражены в научных публикациях автора.
Структура диссертации обусловлена логикой исследования и состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка.
Правовая антикультура как срез правовой действительности
Некоторые ученые преувеличивают роль и значение деятельностного подхода к пониманию правовой культуры. К примеру, А. С. Бондарев рассматривает правовую культуру исключительно как степень развитости сознания и поведения субъектов права. Данный методологический подход приводит, на наш взгляд, к недостаточно обоснованным выводам. С целью иллюстрации приведем ряд высказываний автора.
Правовая культура должна обладать своим специфическим содержанием; отличным от всех других правовых явлений: правосознания, права, правоотношений и т. д. Она не может быть и совокупностью всех правовых явлений общества, как представили ее В. И. Каминская и А. Р. Ратинов. Она не может быть широкой либо узкой, поскольку едина. Категория «правовая культура» должна, на наш взгляд, характеризовать не те или иные правовые ценности, а субъектов права и коллективных, и индивидуальных, отражать и фиксировать степень их правовой развитости, правового совершенства, уровень способностей их качественно творить и эффективно использовать необходимые правовые средства для достижения своих правомерных целей, своих правомерных интересов и потребностей.1
Правовая культура, равно как ш правовая антикультура, есть только «живые» человеческие явления. Они живут только в правовом сознании и правомерном либо? неправомерном поведении всех субъектов права, действующих именно в данное время и в данном правовом пространстве. Живут именно до тех пор, пока действуют правомерно либо неправомерно субъекты права - носители правовой культуры и правовой антикультуры данного исторического типа. С уходом с исторической арены того или иного общества, действующего на основе определенного типа права, закономерно уходят как его правовая культура, так и правовая антикультура данного типа именно вследствие того, что исчезают субъекты данного типа права как их создатели и носители, обладавшие определенным уровнем правовых знаний либо незнания, правовых умений, навыков либо не приобретшие достаточных правовых навыков и умений, сформировавших либо не сформировавших в полной мере свою правовую убежденность, а следовательно, совершавшие правомерные либо неправомерные действия1.
Категорически, нельзя согласиться с тем, что с исчезновением субъектов права, исчезает их правовая культура. Правовая культура проявляется не только в поведении субъектов права, но и актах-документах: гражданско-правовых договорах, законах, указах, приговорахсудовит. п.
По мысли А.С. Бондарева, произведенные на свет субъектом права предметы правовой культуры начинают сейчас же «жить» своей самостоятельной жизнью, наряду с его «живой» правовой культурой, оказывая- самостоятельное воздействие на правовую жизнь общества, причем, возможно, даже не то, на которое рассчитывал их создатель".
Необходимо обратить особое внимание, что в.своей работе авторничем не аргументировал и не обосновал свою позицию. На наш взгляд; нелогично и не целесообразно разрывать,деятельность и ее результаты. Таким образом, предметы правовой культуры не могут жить своей, жизнью, поскольку они часть культуры.того общества шлюдей, которые их создали. С уходом с исторической арены- какого-либо общества его правовая-, культура остается, «жить» в особой форме - форме так называемых «предметов» культуры. В этом отношении», права О. Б. Шубина, которая отмечает, что результатом культуры является создание материальных и духовных ценностей, в том числе и правовая культура3.
В рассматриваемом аспекте понятия правовой культуры диалектический характер ее взаимосвязи с антикультурой позволяет отразить закон «перехода количественных изменений в качественные». Закон гласит, что выход за пределы количественных изменений объекта приводит к нарушению меры, присущей этому объекту и переходу его в новое качество. К примеру, правотворческая юридическая деятельность является элементом правовой культуры. Однако частые изменения в нормативный акт, в конечном счете приводят к диалектическому скачку - в силу множественных изменений правовой акт теряет регулирующий потенциал и возникает необходимость принятия принципиально нового акта. Подтверждающими примерами может служить история и практика принятия Трудового кодекса РФ, Уголовно-процессуального кодекса РФ.
Правовая культура как органическая целостность различных правовых явлений (юридической практики, законодательства, правосознания и т. д.) Зачастую при определении правовой культуры отмечают, что это совокупность ценностей. На наш взгляд, механический подход при изучении данного явления не допустим. Правовая культура обладает всеми признаками системного целого. При этом системный принцип имеет важное значение не только при определении понятия, но и при осуществлении классификации правовой культуры. О.Б. Шубина полагает, что в основу классификации следует положить ее понимание как целостной системы, выявление подсистем которой и создает теоретические предпосылки для выработки общей модели, приближенной к реальным процессам функционирования и развития человека и общества1.
Согласно теории систем любое явление, состоящее из двух и более составных частей (элементов), представляет собой систему. В свою очередь, все системы делятся на два вида: органические и суммативные. К органическим системам относятся такие целостные явления, образования, которые обладают свойством интегративности, т. е. обладают совокупностью свойств, признаков, функций, которые не присущи составляющим его частям. Например, исправный автомобиль способен перевозить грузы и пассажиров, тогда как составляющие его элементы такой способностью не обладают.
Признаки и формы правовой антикультуры
Значительный интерес представляют рассуждения В. Н. Кудрявцева о том, что грань между правомерным и противоправным поведением провести иногда очень сложно; Учитывая важность позиции В- Н. Кудрявцева для нашего исследования, приведем несколько цитат из его работы;
«РассматриваяіПравомерньїе и противоправные поступки, мы исходим, из их полярной противоположности друг другу. Но норма и патология иногда взаимопроникают одна в-другую; возможен нормальный, физический; биологический; социальный процесс с деформированными деталями, элементами; встречаются и обратные примеры. Такое положение возможно и в сфере права;,оно представляет собой достаточно сложную картину, в особенности потому, что юридическая норма точна, однозначна и- бескомпромиссна,..в ней, мало?перехо- , дов и «светотеней»; она оценивает поступок либо положительно, либо отрицательно. А реальная действительность оказывается более многоликой» .
Исследуя указанную проблему, В: Ні Кудрявцев отмечает, что встречаются случаи расхождения между целью и результатом; причём двух родов: 1) цель субъекта позитивна, а результат негативен, вреден; 2) цель негативна, но результат совершенного поступка, помимо воли субъекта, оказывается нейтральным или даже положительным. Существует также расхождение формы, и содержания, которое также может быть двояким. Во-первых, правильное по существу полезное поведение гражданина или коллектива подчас происходит, с нарушениями юридической формы; во-вторых, во внешней за-конной форме иногда совершаются общественно вредные поступки".
Рассмотренные и проанализированные В: Н. Кудрявцевым противоречия в правовом поведении, вполне допустимо отнести к специфической форме, проявления правовой антикультуры.
Проявлением антикультуры в правомерном поведении может служить такое явление, как злоупотребление правом;
Злоупотребление правом в юридической науке анализируется в различных аспектах. Единый универсальный подход к сущности этого явления отсутствует. Представляется оправданным привести позиции нескольких ученых.
По мнениюЮ. С. Васильева, вопрос о злоупотреблении» правами возникает в результате конфликта между внешне правильным использованием гражданином правовых возможностей и, в сущности аморальным, антиобщественным поведением. Он выделяет формы, злоупотребления» гражданскими правами: а) признаваемая законом возможность определенного1 поведениям субъекта в конкретном случае осуществляется вопреки»общественному назначению права; б) допускаемое законом поведение гражданина осуществляется в аморальных, антиобщественных формах.
«Такое явление, как злоупотребление правом, - пишет профессор В. Н. Протасов, - именуется таковыми в силу того, что вред (зло) наносится окружающим специфическим образом, а именно через осуществление субъективного юридического права. Создается такая ситуация, когда предоставленное законом право используется субъектом как средство причинения вреда»".
А. Б. Венгеров полагает, что употребление (использование) права «во зло», в ограничении прав и свобод других появляется там штогда, где и когда нарушается мера разумного социального поведения, нарушается баланс своих и чужих прав?.
Существенными признаками злоупотребленияг правом с точки зрения А. А. Малиновского, являются: 1) причинение вреда посредством осуществления права; 2) осуществление субъективного права в противоречии с его назначением4. В юридической деятельности также можно встретить проявления правовой антикультуры. Приведем примеры некоторых из них. Отрицательное влияние на уровень правового порядка, престиж права в глазах населения оказывают различного рода ошибки. В зависимости от вида профессионально-юридической деятельности А. Б. Лисюткин выделяет: - законотворческие ошибки - обусловленный непреднамеренными и неправильными действиями правотворческого органа негативный результат, выражающийся в издании такой юридической нормы, или нормативно-правового акта, которые не достигают поставленных целей по упорядочиванию общественных отношений; - правоприменительные ошибки - обусловленный непреднамеренными и неправильными действиями субъекта правоприменительного процесса негативный результат, который препятствует реализации юридической нормы; - ошибки в толковании норм права - непреднамеренное неправильное официальное нормативное разъяснение смысла юридической4 нормы, ведущее к формированию условий для нарушения норм права теми участниками процесса правоприменения, которым было адресовано данное толкование1.
Кроме ошибок, к правовой антикультуре юридической деятельности следует отнести такое явление, как лоббизм. В отличие от ошибок данный феномен характеризуется противоречивой природой. Противоречие заключается в потенциальной способности- лоббизма приносить как пользу, так и вред обществу.
Собственно, лоббизм представляет собой такое явление современной политико-правовой жизни, которое подразумевает активную деятельность заинтересованных лиц (как физических, так и юридических) по отстаиванию и представлению своих интересов на различных уровнях власти с целью оказания влияния на принимаемые решения".
Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования
На наш взгляд, правовая антикультура отражает такой срез правоприменительной деятельности; который характеризует ее способность детерминировать причинение вреда охраняемым правом государственным и индивидуальным интересам. Ярким примером может служить -проблема коррупции. Ущерб от нее колоссален. В соответствии с исследованиями, проведенными фондом «Индем» объем годового рынка коррупции в России составляет 318 млрд долл.- это треть валового внутреннего продукта (ВВП)". Распространенность коррупции в различных формах - «светлая», «серая», «черная» (В. М. Баранов) - создает реальную угрозу национальной безопасности и выступает одним из главных препятствий для реализации в России курса на всестороннюю модернизацию. Расцвету коррупции способствуют как юридические (дефекты правотворчества и недостатки законодательства, предоставляющие широкие дискреационные полномочия должностным лицам), так и общесоциальные причины (социально-негативные установки поведения; восприятие обществом коррупщигкак обыденного явления).
Таким образом, на примере коррупции становится понятно, что антикультура - это многоуровневое образование. В нем одни факторы (меньшего уровня) обуславливают возникновение явлений, которые в то же время выступают факторами возникновения других, более масштабных № деструктивных явлений в правовой жизни общества.
Коррупция представляет собой сложное явление, отличающееся не только разнообразием форм проявления, но и степенью пораженности пра восознания. Как отмечает В. М. Баранов, правосознание властвующей элиты имеет различную «глубину поражения» и может объектироваться в «светлой», «серой» и «черной» формах коррупции1.
К «светлой» коррупции относятся бюрократизм, лоббизм, фаворитизм, протекционизм, кумовство, взносы на политические цели; переходы политических лидеров и государственных чиновников в коммерческие организации и фонды; различные легальные схемы инвестирования негосударственных структур за счет бюджета; использование влияния и связей среди преступных сообществ и т. д. Вышеназванные деяния не являются преступными с точки зрения официального права, «светлая» коррупция ненаказуема, однако вред, наносимый такого рода действиями, для общества очевиден.
К «серой» коррупции относится такое явление, как взяточничество, которое, по сути, является ядром коррупции. Примером может служить получение (дача) должностным лицом взятки от случая к случаю, т. е. противоправные действия носят непостоянный характер.
К «черной» коррупции, представляющей для общества чрезвычайную опасность, можно отнести такое положение, когда должностное лицо состоит на службе у преступного формирования. Уровни такого «сотрудничества» могут носить региональный или международный характер.
Вышеперечисленные формы находятся в постоянном взаимодействии, «провоцируя», «переливаясь» из одной в другую. Рассматривая правовую антикультуру в правоприменении А. С. Бондарев отмечает, что она проявляется, прежде всего, в непрофессионализме правоприменителей - в первую очередь в недостаточном уровне в их правосознании правовых знаний".
Правовая антикультура правоприменителей проявляется и в недостатке у них профессиональных навыков и умений, связанных с установлением фактических оснований юридических дел, их правомерным доказательст вом и точной правовой квалификацией. Это выливается в различного рода правонарушения со стороны субъектов правоприменения1.
Не менее опасна, по мнению А. С. Бондарева, для современного российского правового пространства, а следовательно, для всех россиян, антикультура правоприменителей-коррупционеров. Этот тип правоприменителей по своей правокультурной характеристике смыкается с правоприменителями-нигилистами. Их правовая антикультура характеризуется тем же правовым нигилизмом, но связанным только «не с честью милицейского мундира», а с получением мздьґ.
Представляется, что в правоприменении антикультура проявляется на двух взаимосвязанных уровнях сознательной волевой деятельности - в мышлении и в фактическом поведении.
На уровне мышления антикультура характеризует такие мыслительные процессы, которые в конечном счете выражаются в деформации правового сознания. Внешним же выражением сознательной деятельности выступает фактическое поведение и его результаты. На этом уровне антикультура проявляется как в действиях (ошибочных, противоправных), так и бездействиях правоприменителей. Указанные уровни отражают диалектический характер взаимодействия идеальных и материальных форм проявления антикультуры. Так эгоистические потребности и интересы способствуют появлению противоправных установок, которые ведут к формированию устойчивых стереотипов поведения, связанных с нарушением законности и прав граждан. Упущения в системе юридического образования приводят к некомпетентности правоприменителей: недостаточность правовых знаний детерминирует ошибки в толковании и применении права, и как следствие влечет за собой нарушение правового порядка.
Проявление правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права
В деятельности уголовно-исполнительной системы (далее: УИС) правовая антикультура проявляет себя в наиболее открытых и конфликтных формах. Это обусловлено противостоянием официальной правовой культуры и криминальношсубкультуры.
Необходимо учитывать, что предназначение УИС заключается в исполнении уголовных наказаний, обеспечении» надежной изоляции осужденных от общества и оказании на них в целях исправления» необходимого психолого-педагогического, воспитательного воздействия. Осужденные, как объект воздействия, характеризуются тем, что имеют различную.степень поражения правосознания и являются материальными носителями криминальной субкультуры.
С. А. Кутякин отмечает, что-субкультура преступного мира в пенитенциарных учреждениях представляет собой конкретную форму бытия общечеловеческой культуры, включающей в себя совокупность символов, идей, убеждений, ценностей, норм, образцов поведения, основанных на- уголовных обычаях, традициях и моральных ценностях, существующих в этих учреждениях. Особое место в субкультуре пенитенциарных учреждений отводится системе неформальных норм поведения, которыми обязаны руководствоваться все без исключения лица, содержащиеся в исправительных учреждениях. Нарушение или пренебрежение этими нормами приводит к конфликту между нарушителем и остальными «честными арестантами», в результате чего к нарушителю применяются различного рода санкции и он становится «изгоем», т. е. лицом, презираемым и избегаемым всеми остальными сокамерниками1.
Криминальная (тюремная) субкультура является духовной и материальной основой существования и деятельности преступного мира, живущего по своим законам. Ценности криминальной субкультуры выступают реальным стимулом поведения личности и группы1. Субкультура осужденных не только органическая основа их бытия, но и способ, средство их защиты от внешнего вторжения; Субкультура преступного мира, безусловно, материальна, и? это неизбежно приводит к ее конфронтации с общечеловеческими нормами морали и нравственности; с куль-турой цивилизованного общества".
Рассмотрим подробнее отдельные элементы криминальной субкультуры.
Жаргон. В течение десятилетий жаргон- изменялся и дополнялся. Лексический запас современной уголовной среды включает свыше десяти тысяч слови выражений3.
Академик Д. С. Лихачев считает, что воровской язык, вернее, словарь, включает всебя всю воровскую идеологию, все коллективные представления и эмоции. Вот почему воровская) речь, умение употреблять воровские выражения занимают такое значительное место в воровской среде. Не зная точного употребления и смысла воровских слов, нельзя не только завоевать себе в этой среде некоторое положение, достигнуть известных ступеней власти; но и получить какое бы то ни было признание. С точки зрения исследователей воровского и современного русского языка, воровское слово есть слово, снижающее и вульгаризирующее речь. Это неверно. Речь вора всегда,приподнята, он всегда чувствует себя несколько героем, с воровской точки зрения воровской язык патетичен4.
Блатной язык не признает восхвалений человека, он обслуживает лишь его унижение, взаимное недоброжелательство и взаимное соперничество. Язык правонарушителей, безусловно, имеет свои особенности. У преступни 136 ков вещи обозначаются эпитетами, для речи характерен цинизм, звукоподражание, в ней много повторений и синонимов1.
Из блатного жаргона вообще изгнаны такие категории, как нежность, ласка, привязанность, честность, верность, открытость, доброта. Их просто нет в жизни блатных. Высшая степень оценки человека - цедимое сквозь зубы «правильный мужик». Анализ жаргона позволяет выделить 50 синонимов слова «украсть» и только 5 - слова «заработать», 100 оскорбительных названий человека и только 10 восхваляющих его". Известная в преступной среде так называемая «блатная речь» предназначена для передачи «профессиональной» информации. Поэтому любой жаргон перегружен терминами языка.
Следует учитывать, что бедность блатного языка, отсутствие неологизмов делают его малоэффективным в выполнении информационной функции, поскольку ремесло шире обслуживающего его жаргона. Вору сложно отразить адекватно специальными терминами свое дело и цели, он должен переходить к общему языку, а это создает опасность дешифровки. Поэтому намек является важным элементом речи, и часто напоминаемое словечко «понял» становится чем-то вроде тире или восклицательного знака, обращающего внимание слушателя на тайный смысл речи, полностью не выраженной даже кодированными терминами
| Редакционная коллегия: В.Н. Карташов, Л.Л. Кругликов, М.В. Лушникова, В.В. Бутнев, Н.Н. Тарусина | |||||
| Рекомендовано Редакционно-издательским советом университета в качестве учебного издания. План 2004 года Рецензенты: докторюридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ Н.А. Власенко; кафедра государственно-правовых дисциплин Нижегородской академии МВД РФ | |||||
| К 27 | Карташов, В.Н. Теория правовой системы общества: учебное пособие. В 2 т. Т. II / В.Н. Карташов; Яросл. гос. ун-т. – Ярославль: ЯрГУ, 2006. – 491 с. (Серия "Ярославская юридическая школа начала ХХI века") | ||||
| ISBN 5-8397-0381-8 Данное учебное пособие является продолжением разработки общетеоретических юридических проблем, начатой в курсе лекций «Введение в общую теорию правовой системы общества» (Ярославль, 1995 – 2004., части 1 – 10) и томе I учебного пособия «Теория правовой системы общества» (Ярославль, 2005). В первом томе автором была предложена модель новой концепции курса «Теория государства и права», а также предпринята попытка доказать необходимость выделения в качестве фундаментальной юридической науки и учебной дисциплины «Теории правовой системы общества». Самостоятельные разделы посвящены общей характеристике правовой системы общества, месту в ней права и юридической практики, правоотношениям и юридическим связям. Во втором томе рассматриваются правосознание и правовая культура, юридическая антикультура и отдельные ее разновидности, ответственность и формы (виды) правовой защиты. Ограниченный объем работы не позволил исследовать особенности юридического образования и воспитания, правового наследия и преемственности, правовой аккультурации и экспансии, механизма детерминации юридических явлений, значение правовой системы в прогрессивном развитии гражданского общества. По этим темам будут изданы самостоятельные книги. Учебное пособие предназначено для студентов, обучающихся по специальности 021100 Юриспруденция (дисциплина «Актуальные проблемы теории права», блок ДС), всех форм обучения. Рекомендуется также аспирантам и научным работникам. Библиогр.: 466 назв. | |||||
| УДК 340.1(075) ББК Х 0я73 | |||||
| ISBN 5-8397-0381-8 | © Ярославский государственный университет, 2006 | ||||
| © В.Н. Карташов, 2006 | |||||
Светлой памяти
любимой дочери Наташи
посвящается
Раздел V
Правосознание, правовая культура, юридическая антикультура и правовая система общества.
От Ньютона до Куна, сна-покоя не зная,
развивалась наука, парадигмы меняя…
И решила наука, что в Сознании сила,
а не только в Материи – как раньше учила.
А. Ильин
Глава 18. Правосознание
в правовой системе общества
Понятие правосознания
Проблема правосознания (далее – ПС) достаточно обстоятельно разрабатывается учеными-юристами (см., например, ). Поэтому мы акцентируем внимание лишь на некоторых принципиально важных ее аспектах. Сразу же отметим, что к исследованию природы ПС в отечественной юриспруденции существуют самые разнообразные подходы. По мнению Е.А. Белканова, который в кандидатской диссертации подробно анализирует данный методологический аспект проблемы, «к основным таким подходам можно отнести: а) позитивистский; б) марксистский; в) подход Л.И. Петражицкого» .
П.П. Баранов полагает, что основной акцент должен быть сделан на гносеологическом и социологическом подходах изучения ПС (см. ), хотя анализ содержания последних его работ показывает, что в них используется более богатый методологический арсенал (см., например, ).
В целом же в юридической литературе превалируют, пожалуй, пять основных подходов: исторический, философско-гносеологический, социологический, формально-логический и структурно-функциональный.
Историческая методология характерна, как правило, для исторических юридических наук (история государства и права России и зарубежных стран, история политических и правовых учений), некоторых отраслевых и прикладных дисциплин (см., например, ). Данный подход позволяет понять насколько существенным является воздействие на ПС (его структуру, функции и т.д.) внутренних и внешних, экономических и политических, социальных и национальных, юридических и нравственных, религиозных и других конкретно-исторических факторов. В его рамках анализируются становление и эволюция разнообразных теорий и концепций ПС, взятых на различных исторических этапах развития юридической науки и конкретного общества.
Философско-гносеологический анализ показывает связь правосознания с другими формами сознания, его отношение к общественному бытию, механизм отражения в ПС разнообразных аспектов юридической и иной действительности.
Социологический подход раскрывает место и активную роль ПС в правовой системе общества, в частности в правотворчестве, систематизации, реализации и т.п. права.
И философский, и социологический аспекты исследования тесным образом связаны со структурно-функциональным изучением ПС, когда, с одной стороны, определяется строение, основные его элементы и связи между ними (структура), с другой – выделяются относительно обособленные направления воздействия ПС на объективную и субъективную реальность (функции).
Формально-логические исследования преследуют цель выявить содержание и объем понятий "правосознание", "правовая психология", "юридическая идеология" и других, дать их определения, характеристику существенных признаков.
На наш взгляд, изучать ПС следует более многопланово. Обусловлено это тем, что, во-первых, сам процесс правового осознания действительности является неосязаемым и довольно сложным, включающим социальные и биоприродные, эмоциональные и рациональные, аксиологические и иные аспекты. Во-вторых, правовое сознание составляет неотъемлемую сторону, идеальную, внутреннюю детерминанту любой юридической деятельности. В-третьих, в нем заложены громаднейшие ориентационно-регулятивные ресурсы, позволяющие большинству людей при незнании конкретных юридических предписаний вести себя законопослушно, правомерно, праведно.
Поэтому нужен комплексный, интегративный подход к ПС, включающий историческое и лингвистическое, антропологическое и нейрофизиологическое , этнографическое и педагогическое , этическое и культурологическое , юридическое и т.п. его обоснование. Лишь подобная методология позволит показать роль ПС в духовной сфере жизни общества, раскрыть социально-психологический и идеологический механизмы детерминации юридически значимого поведения.
К сожалению, ограниченный объем работы не дает возможности обстоятельно остановиться на всех этих аспектах проблемы, где нередко возникает больше вопросов, чем существует вразумительных ответов на них.
В отечественной юридической литературе существуют разнообразные определения правосознания – от весьма лаконичных до достаточно объемных. Так, В.С. Нерсесянц пишет, что «правосознание – это форма осознания права как специфического явления социальной действительности» . Дефиниция, как видим, весьма абстрактная.
Многие авторы полагают, что под правосознанием следует понимать совокупность (систему) представлений и чувств, выражающих отношение людей и социальных общностей к действующему или желаемому праву (см., например, ).
В приведенных определениях можно отметить несколько недостатков. Во-первых, не совсем ясно, почему в содержание ПС включаются только представления и чувства и не акцентируется внимание на эмоциях, оценках, идеях, понятиях, теориях и т.д. Во-вторых, исходя из данных дефиниций, объектом ПС выступает право, а не все правовые явления и иные сферы общественной жизни, оцениваемые с юридических позиций. В-третьих, ПС отражает не только отношение людей к действующим и желаемым, но и существующим ранее (в прошлом) юридическим феноменам.
Некоторые авторы, стремясь наиболее полно и всесторонне отразить существенные признаки и стороны ПС, на наш взгляд, не совсем оправданно включают в его содержание неосознанные и поведенческие компоненты. Для наглядности приведем несколько примеров подобных дефиниций. Так, Ф.Ш. Ямбушев полагает, что правосознание есть «специфическая нормативная форма общественного сознания, отражающая правовую действительность, воздействующая на нее и формирующая определенные представления и суждения о внутригосударственных, международно-правовых явлениях и выражающаяся на основе правовых традиций и социального опыта в системе идей, взглядов, доктрин, а также психически осознанном и неосознанном отношении к ним, правовому поведению субъектов, деятельности властных органов посредством чувств, эмоций, мотивов, установок и воли как процесса саморегуляции поведенческого акта в достижении определенной социально-значимой цели в сфере действия права» . Изучение «правовой психологии, – продолжает автор, – будет неполным без анализа неосознанного ее компонента. Мы имеем в виду так называемый предсознательный компонент правового сознания , который является неотъемлемой составной частью правовой психологии» .
По мнению Р.С. Байниязова, наряду с идеями, взглядами, теориями, эмоциями и т.п., в ПС можно выделить еще «юридические мотивы, (привычки, интуицию, ментальные установки, стереотипы, правовое внушение, подражание, реакции, импульсы и многое другое» ), т.е. бессознательные элементы.
И.М. Максимова также полагает, что в ПС включается «область бессознательного (правовые стереотипы, психологический аффект, паника и др.) – мир психических явлений и процессов, обусловленных фактами действительности, о влиянии которых субъект не отдает себе отчета» .
Р.С. Байниязов, И.М. Максимова, Ф.Ш. Ямбушев и другие авторы по сути дела отождествляют элементы ПС (осознания реальной действительности) с компонентами психического в поведении (деятельности) субъектов, психикой в целом, что, на наш взгляд и по мнению других ученых (философов, психологов, юристов и т.д.), совершенно недопустимо. В принципе, с этим, например, согласен и Ф.Ш. Ямбушев, когда он пишет: «Что касается предсознания, то это состояние психики (выделено нами. – В.К .) человека ближе всего находится к сознанию и способно проявлять себя в нем при нормальном его качестве. Предсознание способно «демонстрировать» себя в поведении субъектов в сфере действия права» . Но ведь даже бессознательное также в той или иной степени проявляется в сознании и деятельности субъектов, что ни одним из авторов не оспаривается в науке.
В.В. Сафронов, А.Д. Магденко, И.А. Шаповалов и некоторые другие юристы включают в правосознание поведенческий элемент (см. ). Так, по мнению В.В. Сафронова, правосознание – это «одна из форм общественного сознания, представленная в совокупности психологических, идеологических и поведенческих компонентов, выражающих отношение индивидов, социальных групп, общества в целом к действующему или желаемому праву, к поведению людей в сфере правового регулирования» .
Позиции указанных авторов, к сожалению, никак не аргументированы. Поэтому затруднительно высказать по данному поводу какие-либо контраргументы. Можно лишь отметить два существенных момента. Во-первых, ПС является внутренней (субъективной, идеальной и т.п.) детерминантой правового поведения людей и их общностей. Во-вторых, поведенческий компонент (наряду с правовой психологией и идеологией), исследуемый в качестве позитивного, ценностного аспекта в механизме правового регулирования, на наш взгляд, все-таки характеризует одну из сторон правовой культуры, но никак не правосознания.
В целом же, если рассматривать все определения ПС, то можно сделать однозначный вывод: их существует несколько сотен; практически каждый ученый, занимающийся данной проблемой, старается сформулировать свою, авторскую дефиницию данного феномена.
Обстоятельный анализ разнообразных определений и выделяемых в связи с этим свойств (черт и т.п.) ПС позволил нам обратить внимание на наиболее существенные его признаки. К ним, по нашему мнению, относятся следующие.
1. Правосознание представляет собой определенную сторону, аспект человеческого сознания, переплетено и взаимосвязано с экономическим, политическим, нравственным, религиозным и другими сферами сознания.
В науке вопросы взаимодействия ПС с другими формами сознания в настоящее время разработаны весьма слабо. Это связано, видимо, с одной стороны, с недостаточно глубоким и обстоятельным исследованием соответствующих форм осознания действительности, а с другой – весьма тонкой и условной гранью между правовым, нравственным, политическим и другими видами сознания.
3. Их носителями выступают отдельные люди и их общности (социальные группы, коллективы, сословия, классы, нации и т.д.).
В связи с этим нам представляется весьма категоричным вывод Н.Н. Вопленко, который полагает, что «правосознание всегда имеет классово-политический характер, ибо своим содержанием оно выражает и защищает обособившиеся интересы классов, социальных групп в коренных, наиболее значимых публичных сферах жизнедеятельности» .
Применительно к классово-организованному обществу, классам и их представителям данное положение, безусловно, является верным. Однако, когда речь идет о других классово и политически индифферентных носителях определенных взглядов, чувств, знаний и т.п. (например, независимых депутатах, судьях, беспартийных группах и коллективах), то они в своем осознании юридически значимой действительности и в своей деятельности не могут и не должны исходить из определенных классовых либо политических представлений.
При характеристике данного признака необходимо также подчеркнуть органическую взаимосвязь индивидуальной и надындивидуальной форм ПС, которая (связь) выражается в том, что индивидуальное ПС представляет собой совокупность правовых взглядов, эмоций, чувств, представлений, знаний и т.п., присущих каждому отдельному человеку. Оно обусловлено не только соответствующими общественными отношениями и кругом общения, но и психо-биологическими качествами, типом личности, ее специфическими свойствами (вниманием, восприятием, памятью, волей, воображением, темпераментом и т.д.). «Все великое, произведенное человечеством, – писал Гете, – всегда возникало из индивидуума» .
Общественное или надындивидуальное ПС – это уже совокупность правовых представлений, знаний, идей, понятий, которые являются общими для людей, объединенных типичными интересами в коллективы, группы, классы, сословия и т.д. Как верно отмечает А.И. Иванчак, «диалектический характер соотношения общественного и индивидуального правосознания проявляется в том, что общественное правосознание хотя и имеет надличностное состояние, однако оно не может существовать и развиваться вне индивидуального правосознания. У носителей общественного правосознания нет самостоятельной отражательной способности, нет органа, с помощью которого осуществляется чувственное познание и рациональное мышление, поскольку их правосознание хотя и имеет надличностное состояние, но не обладает надындивидуальным мозгом, как материальным органом познания. Индивидуальное же правосознание имеет таковое и обладает способностью отражать, усваивать и быть носителем правосознания любой социальной общности и общества в целом» .
Гармония между личными и общественными интересами (взглядами, представлениями и т.п.), по мнению Дж. Локка, достигается благоразумным и благочестивым (т.е. правомерным) поведением (см. ).
4. В юридической литературе весьма распространенным является положение, согласно которому ПС рассматривается как органически целостное образование, система взглядов, представлений и знаний (см. работы П.П. Баранова, Н.Н. Вопленко, Л.А. Морозовой, В.М. Сырых и др.).
Возражая против выделения данного признака, С.С. Алексеев пишет, что ПС «не есть структура целостного органичного явления. Это лишь подразделения более или менее организованной совокупности, и по своей сути они скорее свидетельствуют о разобщенности правосознания, о том, что под термином «правосознание» понимаются различные проявления духовной, интеллектуальной, социально-психологической жизни, связанные со сферой права, но не образующие органичной целостности» .
Думается, что указанные положения требуют некоторых комментариев. Применительно к ПС в целом тезис С.С. Алексеева выглядит вполне логичным и справедливым. Сложнее обстоит дело, когда речь идет о ПС одного, отдельно взятого индивида (гражданина Иванова, судьи Петрова и т.д.). Данному ПС также присущи динамизм, внутренний диалогизм, противоречивость. Идет как бы борьба, соперничество, выбор между различными юридическими взглядами, представлениями, чувствами, которые позитивно (правильно) или негативно (неправильно) отражают, оценивают и детерминируют действия конкретного человека. Причем ПС одного индивида всегда выступает как непрерывный, изменяющийся под влиянием объективной и субъективной среды процесс чувственных и мыслительных образов, знаний, представлений, эмоций, настроений. Однако в указанном случае можно и нужно говорить о том, что все психологические и идеологические, обыденные и иные элементы индивидуального ПС образуют органичную целостность. Именно взятые в системе, они в определенное «русло» направляют деятельность конкретного индивида. И именно в данном контексте можно говорить о существовании социально-психологического механизма правового поведения отдельной личности. При всей абстрактности построения его (механизма) модели, она имеет важное методологическое и практически-прикладное значение, поскольку позволяет определять пути, средства и методы формирования высокого уровня ПС, бороться с негативными его сторонами и проявлениями юридической антикультуры (юридическим нигилизмом, догматизмом, идеализмом и т.п.), персонифицировать направления образовательной, воспитательной, пропагандистской и профилактической работы в разнообразных видах юридической практики.
5. ПС характеризуется интенциональностью, то есть направленностью на определенные объекты (предметы). В отечественной и зарубежной литературе по данному аспекту проблемы сложилось три основных точки зрения. Одни авторы связывают ПС прежде всего с правом. Например, еще Р. Иеринг отмечал, что «частное право есть та сфера, в которой, при наличности известной степени постоянства и прочности правового порядка, ранее всего начинает развиваться правосознание и в котором прежде всего представляется случай убедиться в благотворном, выгодном влиянии его…» .
Другие ученые полагают, что ПС отражает не только право, но и иные юридические (государственно-правовые) явления. Например, Л.А. Морозова считает, что одним из его особенностей является «отражение в правосознании лишь государственно-правовых явлений, т.е. тех, которые составляют правовую сферу общественной жизни. Это законодательство, другие формы и связи права; юридическая практика в разнообразном ее проявлении и т.д.» .
Исключая из предмета отражения фактические общественные отношения, требующие правового регулирования, указанные авторы, по сути дела, отрицают такую важнейшую функцию ПС, как правотворческая, на что вполне справедливо обращают внимание многие ученые-юристы.
На наш взгляд, предметом отражения могут быть: а) правовые явления (например, нормы права), состояния (правопорядок) и процессы (судебный, административный); б) любые иные обстоятельства объективной и субъективной реальности, осознанные в качестве юридически значимых; в) само правосознание, его отдельные стороны и элементы. В данном случае мы присоединяемся к точке зрения авторов, которые достаточно широко трактуют категорию «интенциональность».
Довольно оригинальной в этой группе авторов является точка зрения А.В. Полякова. Понимая под ПС непосредственное и опосредованное восприятие правовой действительности в чувственных и мыслительных образах, имеющих коммуникативно-волевую направленность, он пишет, что различные концепции ПС должны опираться на различные варианты понимания права (см. ). Право рассматривается им в рамках феноменолого-коммуникативной концепции как «явление, онтологически связанное прежде всего с жизнью социума, а не государства. Право есть коммуникативная система , – указывает он, – которая возникает как результат интерсубъективного взаимодействия на основе определенных текстов , выработанных культурой общества. Согласно такому подходу, право существует на различных общественных уровнях как право социальное , и на уровне государства как государственное право» . Поэтому А.В. Поляков приходит к выводу о том, что «сознание создается языковой коммуникацией», существует «текст сознания», ПС имеет «коммуникативно-волевую направленность» и т.д. [Там же].
Безусловно, что все попытки указанного и иных авторов, которые стремятся связать понятие, структуру, содержание, функции и другие стороны ПС с понятием права, различными концепциями правопонимания, в определенной степени обогащают юридическую науку. Но при таком подходе ученых подстерегают две серьезных опасности. Первая, как правило, заключается в том, что то или иное правопонимание берется в качестве исходного и единственно правильного. Вторая же погрешность большинства отечественных и зарубежных авторов выражается в том, что они не учитывают вполне очевидных фактов – не только право, но и юридическая практика, правоотношение, да и правовая система общества в целом трактуются в юридической науке по-разному. Не учитывать указанного обстоятельства при характеристике ПС нельзя, неверно и нежелательно.
6. ПС обладает таким свойством, как способность к рефлексии (осознанию самого сознания), самопознанию субъектами внутренних психических актов и состояний. Оно, по мнению Гегеля, "есть, с одной стороны, осознание предмета, а с другой стороны, осознание самого себя; сознание того, что для него есть истинное, и сознание своего знания об этом" . Это свойство очень важно потому, что именно здесь происходит диалогизм и избирательность соответствующих чувств, представлений, знаний, которые затем проявляются в практических действиях субъектов права.
Данный процесс происходит не только в сознании отдельных индивидов. Самоанализ идеологических, социально-психологических и иных духовных состояний в определенной степени характерен и для социальных групп, сословий, классов, наций. Примерами такого самопознания являются попытки осмысления русского менталитета, определения путей духовного (в том числе правового) развития России, выхода из идеологического и психологического кризиса, в котором оказались общество, отдельные нации, социальные группы, граждане. Как тут не вспомнить борьбу славянофилов и западников по проблемам, которые и в настоящее время довольно остро стоят перед Россией.
7. ПС обращено не только к настоящему (действующему законодательству, практике его толкования, систематизации, применения и т.д.), но и к прошлому и будущему. Эта черта весьма существенна для понимания и правильного решения вопросов правового наследия и преемственности. Идеи (теории) о правовом государстве, естественных правах человека, верховенстве закона, справедливости и другие, возникшие в далеком прошлом, не "покидают" наше сознание и в настоящее время и, без сомнения, они будут актуальными до тех пор, пока существует государственно-правовая организация общества и человеческая цивилизация.
8. ПС, как и любой компонент правовой системы общества, детерминировано на различных уровнях (мега-, макро– и микроуровне) разнообразными факторами (например, природными и социальными, внутренними и внешними, юридическими и этическими) и формами (каузальной, кондициональной, регулятивной и т.п.) с неодинаковой силой и масштабностью (см. подробнее ). Изучение этого механизма его детерминации, а также процесса активного воздействия самого ПС на все стороны общественной жизни позволит более конкретно и предметно подойти к решению вопроса о соотношении "юридического бытия" и "юридического сознания".
9. В ПС находит отражение весь спектр объективной и субъективной реальности. Однако его специфика, как верно замечает В.В. Лазарев, состоит в том, что оно воспринимает, а затем и воспроизводит жизненные реалии через призму правового, праведного, справедливого. Ему в отличие от других форм сознания в большей степени присущи определенность, формализованность и другие нормативные начала (см. ). На эти признаки ПС совершенно справедливо обращали и обращают внимание И.Е. Фарбер, Е.А. Лукашева, Н.Н. Вопленко и многие другие ученые– юристы (см., например, ).
10. Хотелось бы специально подчеркнуть, что формирование ПС всегда связано с двумя типами отношений. Это: а) отношения индивидов (социальных групп и т.п.) к соответствующим предметам отражения (например, праву, юридической практике); б) психические, юридические, экономические, нравственные, политические, трудовые и иные взаимодействия между людьми, их объединениями и организациями.
11. Становление ПС предполагает не только восприятие и познание реалий жизни, но и их оценку. В процессе правового освоения действительности происходит оценка: а) социальных ситуаций, требующих правового опосредования; б) содержания права и форм его выражения; в) юридической (правотворческой, судебной, следственной и т.п.) практики и соответствующей той или иной практики системы правовых отношений; г) самого ПС (обыденного, профессионального и т.п.).
В качестве критериев оценки (самооценки) могут выступать политические и этические, корпоративные и эстетические, юридические и иные социальные нормы и принципы, определенные идеи и представления, взгляды и чувства, уже сформировавшиеся в правовом и нравственном, политическом и других формах сознания, практические юридические действия и поступки. В результате видоизменяются либо формируются относительно новые взгляды, чувства, идеи, знания, складываются определенные убеждения.
В литературе правильно отмечается тот факт, что ПС не только отражает осознание правовой действительности, но и воздействует на нее, формируя готовность личности к правовому поведению (см. ).
12. Совместно с нормативно-правовыми и индивидуально-конкретными, праворазъяснительными и иными предписаниями либо самостоятельно ПС позволяет более или менее правильно (неправильно) ориентироваться в социально-правовых ситуациях, делать субъектам соответствующий выбор и принимать юридически значимые решения. Как правильно отмечается в юридической литературе, это «дает основание рассматривать сознание как преобразующую творческую силу, способную к постановке целей, предварительному мыслительному построению действий и предвидению их результатов. Именно на эту важную специфическую особенность сознания должно быть обращено особое внимание» .
Весьма значительна регулятивная роль ПС в случаях неясностей, неточностей, противоречий и пробелов в законодательстве, когда применяется аналогия закона или аналогия права. Последняя по сути своей представляет форму логического развития нормативно-правового материала на основе определенного уровня правосознания.
13. Позитивно-ценностные, прогрессивные, положительные стороны ПС представляют собой важную часть юридической культуры, духовно-правовой жизни индивидов, их объединений и общества в целом. В этом плане оно рассматривается нами также в качестве духовного источника права.
14. ПС является важнейшим компонентом правовой системы общества. Без него немыслимы юридическая деятельность, участие всех субъектов, являющихся в той или иной степени носителями юридической идеологии и психологии, индивидуального и массового, обыденного и т.п. ПС, в разнообразных правовых отношениях. Поэтому трудно согласиться с точкой зрения С.С. Алексеева, который полагает, что «в правовую систему страны» входит «вместе с позитивным правом и судебной (юридической) практикой» только «господствующая правовая идеология» (см. ).
Применительно к современной России вообще трудно говорить о какой-то «господствующей правовой идеологии», но это не означает, естественно, что отсутствует ПС в российской правовой системе общества. Хотелось также напомнить автору и читателям положения ст. 13 Конституции РФ. В п. 1 указанной статьи говорится: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие». В пункте же втором ст. 12 написано: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
Юридические идеи, концепции, теории разрабатываются учеными-юристами, государственными и политическими деятелями, политическими партиями и общественными объединениями. Указанные идеологические элементы не могут существовать без своей первоосновы – юридической психологии, т.е. определенных ощущений, чувств, эмоций, взглядов, настроений и переживаний людей. Таким образом, ПС в целом, а не только юридическая идеология или господствующая юридическая идеология, составляют стержень, «сердцевину», внутреннюю детерминанту правовой системы общества.
15. Отражая те или иные элементы и аспекты правовой системы общества, ПС диалектически связано с бессознательным. "Мы отчетливо знаем, – писал И.П. Павлов, – до какой степени душевная, психическая жизнь пестро складывается из сознательного и бессознательного" .
Этот аспект исследования практически не разработан в общетеоретических и прикладных юридических науках. Некоторые ученые даже считают, что «исследование бессознательного возможно только на уровне клинической психологии (психоанализа) и не представляется возможным на уровне юридической психологии» .
Однако робкие попытки изучения воздействия элементов бессознательного на ПС в юридической науке уже имеют место (см., например, ; 32. С. 9, 50. С. 10 – 11]).Например, Е.А. Белканов считает, что в зависимости от степени данного влияния в ПС можно выделить такие элементы, как базовые стереотипы (законности, справедливости, выгодности и т.п.), первичные пробелы ПС (лицу неизвестна и никогда не была известна информация о данном явлении правовой действительности), вторичные пробелы (связаны с процессами забывания и воспроизведения субъектом определенных юридических представлений, знаний и т.д.), текущие представления (рациональные, ценностные обоснования существующих юридических явлений, процессов и состояний на основе базовых стереотипов) и «рудименты» (пережитки представлений, идей, теорий и т.д. об уже исчезнувших юридических явлениях) (см. ).
Ясно пока одно, что бессознательное представляет собой одну из форм психического отражения реальной правовой действительности. Этот глубинный пласт психики также играет существенную роль в правовом регулировании общественных отношений, и, хотим мы этого или нет, но проблема, как говорят, созрела, и решать ее нужно совместно философам, юристам, психологам, психиатрам и представителям других наук, изучающим поведение человека и его внутренние детерминанты.
Таким образом, краткое рабочее определение правосознания будет следующим. Правосознание – совокупность идей, теорий, представлений, чувств, взглядов, эмоций и т.п., выражающих отношение и оценку людей, их коллективов и общностей к ранее действовавшим, ныне существующим и желаемым юридически значимым явлениям, процессам и состояниям, служащая внутренней детерминантой любой юридической деятельности (поведения).
Дальнейший анализ природы ПС с необходимостью требует исследования его структур и функций, социально-психологического механизма правового поведения субъектов права.
Структуры правосознания
Структура – это строение ПС, расположение основных элементов и связей, обеспечивающих сохранение необходимых свойств и функций при воздействии на ПС разнообразных факторов объективной и субъективной действительности.
ПС – полиструктурное образование. В юриспруденции в качестве его главных структурных элементов обычно выделяют правовую психологию и идеологию; индивидуальное, групповое и общественное; обыденное, научное и профессиональное правосознание и т.д. (см. ).
Такое представление о структуре ПС является недостаточно полным. Поэтому следует поддержать попытки отдельных ученых-юристов, которые стремятся шире и глубже уяснить этот аспект проблемы. Так, некоторые авторы в качестве элементов структуры выделяют глобальное ПС (см., например, ), конституционное ПС (см., например, ), правовую онтологию, аксиологию и праксиологию (см., например, ).
Анализ указанных и иных новелл по данному вопросу приводит нас к выводу о том, что отдельные положения являются порой весьма продуктивными для теоретического и практического правоведения, иногда недостаточно аргументированными и спорными, о чем мы уже писали в предыдущем параграфе по поводу включения в структуру ПС предсознательных и поведенческих элементов.
На одной из концепций, весьма распространенной в отечественной литературе, остановимся чуть подробнее. Так, П.П. Баранов (на уровне социологического анализа), А.В. Поляков (в рамках коммуникативной теории права), а также ряд других авторов в структуре ПС выделяют три компонента – познавательное, оценочное и практическое ПС. «Основными видами отношений сознания к миру являются познание, ценностные отношения и практика . Соответственно и в правовом сознании можно выделить познавательные, ценностные и волевые элементы , из которых и складывается как индивидуальное , так и общественное правосознание , – пишет А.В. Поляков. – Совокупность этих элементов в их взаимосвязи образует структуру правосознания . Эти элементы в ракурсе можно определить как правовую онтологию, правовую аксиологию и правовую праксиологию. Правовая онтология представляет собой сознание (т.е. познание и знание) того, что есть право вообще (каковы его всеобщие признаки и свойства, каково его место в правовой системе) и что есть право в конкретном обществе (какие возможности оно предоставляет субъектам и что оно от них требует)» .
Наиболее общие знания о праве (о праве в его эйдосе) А.В. Поляков называет теоретической правовой онтологией (теоретико-рациональным уровнем ПС). Сознание того, что предписывается субъектам в качестве общеобязательных правил поведения, как необходимо себя вести в той или иной социально-правовой ситуации, он относит к практической правовой онтологии (эмпирико-рациональному уровню правосознания ) (см. ).
На правах рукописи
КАРПУНИНА Виктория Викторовна
ПРАВОВАЯ АНТИКУЛЬТУРА
Специальность 12.00.01 – теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве
диссертации на соискание ученой степени
кандидата юридических наук
Владимир
ВЮИ ФСИН России
Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».
Научный руководитель:
кандидат юридических наук, доцент
Мамчун Владимир Вячеславович
Официальные оппоненты:
доктор юридических наук,
кандидат культурологии, доцент
Баранова Марина Владимировна
кандидат юридических наук
Свинин Евгений Валерьевич
Ведущая организация – государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова»
Защита состоится «____» ____________ 2011 г. в _____ на заседании диссертационного совета ДМ 229.004.01 при федеральном казенном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний» по адресу: 600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е. Конференц-зал.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке федерального казенного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».
Ученый секретарь
диссертационного совета С. В. Назаров
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования . Внутренним источником любого развития является борьба противоположностей. В правовой системе в этом качестве выступают единство и борьба таких явлений, как культура и антикультура.
Правовая культура и правовая антикультура – это диалектически взаимосвязанные явления, существующие объективно и раскрывающие особенности внутреннего механизма детерминации правовой системы, а также позволяющие понять необходимость и содержание отдельных направлений ее совершенствования.
Правовая антикультура – порождение социальной организации жизни людей. Ее проявления многочисленны и разнообразны. Среди них правовой нигилизм и нормы криминальной субкультуры, правонарушения и коррупционные проявления, технико-юридические дефекты законодательства, юридические ошибки и перекосы в правоприменительной практике и др.
На правовую антикультуру можно влиять, но ее нельзя полностью устранить. Объединяя в себе все отрицательные и деструктивные стороны правовых явлений, она приобретает различные формы внешнего выражения и способы воздействия на правовую систему. В то же время это не механическая совокупность всего негативного в сфере права. Она отличается интегративностью и выступает как сложный системный феномен, который, с одной стороны, имеет самостоятельные формы выражения, а с другой – как бы встроен в «живую ткань» явлений правовой культуры, характеризуя определенное их качественное состояние и уровень развития.
Инновационный путь развития российского общества, всесторонняя модернизация, решение крупных социальных проблем предъявляют высокие требования к праву как особому регулятору общественных отношений и к субъектам права как носителям правового сознания. Обеспечение должного уровня совершенства права и правосознания невозможно в случае игнорирования правовой антикультуры, характера и форм ее влияния на правовую систему. Воздействовать же на правовую антикультуру можно только при условии целостного и системного знания о ней.
Исходя из этого в теоретическом плане актуальность темы диссертации обусловлена недостаточной исследованностью правовой антикультуры. Приходится констатировать, что до настоящего времени она не была подвергнута всестороннему научному общеправовому анализу, а ее понятие не утвердилось в понятийно-категориальных рядах общей теории права. Вместе с тем изучение характера и форм взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры, признаков, структуры и форм проявления последней объективно необходимо для восполнения существующего пробела в научно-теоретическом знании в части данного феномена.
В практическом плане потребность исследования правовой антикультуры обусловлена тем, что ее проявления и факторы приобретают системный характер и существенно снижают эффективность действия права и функционирования государственных органов. Кроме того, изучение ее природы востребовано юридической практикой, так как его результаты могут стать основой для разработки конкретных мер по предупреждению, локализации и вытеснению из правовой жизни общества негативных явлений.
Таким образом, об актуальности научного изучения феномена правовой антикультуры, предпринятого в настоящей работе, свидетельствуют обстоятельства как теоретического, так и практического характера, а также степень научно-теоретической разработанности исследуемой проблематики.
Степень научной разработанности темы. В отличие от правовой культуры, глубоко и всесторонне изученной в советской и современной российской юридической науке (Е. В. Аграновская, Г. И. Балюк, М. Г. Баумова, Н. Н. Вопленко, В. Н. Карташов, О. А. Красавчиков, Н. М. Кейзеров, Е. Б. Кониченко, В. А. Медведев, В. П. Сальников, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. А. Шубина и др.), проблематика ее антипода – правовой антикультуры – исследована значительно в меньшей степени. Представления о правовой антикультуре в юридической науке характеризуются дискретностью. В настоящее время в общей теории права существует значительное количество работ, посвященных отдельным элементам правовой антикультуры. Так, достаточно подробно освещены вопросы деформации правого сознания (В. М. Баранов, П. П. Баранов, В. С. Бреднева, Р. А. Кузнецов, М. А. Месилов, К. Р. Мурсалимов, Г. Р. Мурсалимов, М. А. Шерменев и др.). При изучении вопросов эффективности правовых норм и проблем юридической техники анализировались качество и логико-структуная организация правовых актов, понятие и виды их дефектов (Н. А. Власенко, В. В. Глазырин, С. Е. Казаринова, Д. А. Керимов, М. П. Лебедев, В. Н. Найденко, В. И. Никитинский, С. В. Поленина, Ю. А. Тихомиров, В. А. Толстик, Т. Я. Хабриева и др.). Глубокому научно-теоретическому анализу подвергнута проблема пробелов и коллизий в правовом регулировании (В. В. Лазарев, А. С. Пиголкин, Н. И. Сенякин, Ф. Р. Уранский, М. А. Кауфман, С. Н. Казинская и др.).
Ряд проявлений правовой антикультуры, в частности, криминальная субкультура, являются предметом пристального внимания ученых-криминологов (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, Е. А. Богачевская, И. М. Мацкевич, В. В. Меркурьев, Д. В. Сочивко и др.). Результаты исследования таких проявлений представляют несомненный интерес для анализа правовой антикультуры как сложного феномена.
В целом следует констатировать, что в правовой науке попытки на монографическом уровне рассмотреть деструктивные явления правовой жизни в комплексе предпринимаются крайне редко, и при этом, частично затрагивая рассматриваемую в настоящей работе проблематику, они нацелены преимущественно на адаптацию синергетического метода к потребностям юридической науки (В. А. Грунина, Ю. В. Павлова).
В то же время нельзя утверждать, что правовая антикультура не анализировалась теоретиками права. Она стала предметом самостоятельного научного исследования в работах А. С. Бондарева . Однако избранный ученым методологический подход к ее исследованию не позволил охватить все существенные аспекты правовой антикультуры, и многие вопросы, непосредственно затрагивающие предмет ее научного анализа, остались без внимания исследователя. В интерпретации А. С. Бондарева правовая культура и правовая антикультура ограничены только рамками сознания человека и его поведением в правовой сфере. При этом предметы правовой культуры оказались неоправданно отделены от нее самой. По существу, ученый анализирует правовую антикультуру отдельной личности, что провоцирует одностороннее представление о ней как о механической совокупности индивидуальных правовых культур (антикультуры) его членов. Кроме того, правовая антикультура не менее сложно структурирована, чем правовая культура, но ее структурный состав оказался за гранью данного подхода, как и особенности взаимосвязи структур правовой культуры и правовой антикультуры.
Таким образом, есть все основания полагать, что проблематика правовой антикультуры в отечественной юридической науке исследована не достаточно полно. При этом проблема правовой антикультуры как части правовой культуры общества и специфический срез правовой действительности в общей теории права и государства вообще ставится и решается впервые.
Объект исследования – область правовой действительности, в которой осуществляется взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры.
Предметом исследования является правовая антикультура как элемент и фактор развития правовой жизни общества.
Цель исследования – разработка теоретической основы, необходимой для формирования концепции правовой антикультуры.
Цель и предмет диссертационного исследования предопределили необходимость постановки и решения следующих задач :
– рассмотреть дискуссионные аспекты и грани понятия «правовая культура»;
– охарактеризовать диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры;
– исследовать специфику правовой антикультуры как особого среза правовой действительности;
– определить признаки и формы правовой антикультуры как части правовой культуры общества;
– изучить правовую антикультуру в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений;
– проанализировать формы выражения правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования;
– выявить специфику проявления правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права;
– раскрыть особенности правовой антикультуры в уголовно-исполнительной системе.
Методологическую основу исследования составил диалектико-материалистический метод. Применение таких принципов диалектической логики, как всесторонность и полнота познания, позволили раскрыть основные грани правовой культуры.
Использование различных видов анализа и синтеза в сочетании с системным подходом позволило выявить особенности структурного состава и сущности правовой антикультуры как части правовой культуры общества.
При анализе дефектов нормативных правовых актов ценным оказалось применение догматико-правового метода исследования юридических норм.
В исследовании был также использован синергетический подход. В частности, посредством положений теории самоорганизации стало возможным раскрыть отдельные черты правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права.
Теоретическую основу исследования образуют научные работы, которые условно можно разделить на несколько групп.
Первую группу образуют фундаментальные труды, посвященные исследованию правовой культуры (Г. И. Балюк, Н. Н. Вопленко, Л. Н. Гранат, В. И. Каминской, В. Н. Карташова, С. Н. Кожевникова, Е. Б. Кониченко, О. А. Красавчикова, В. А. Медведева, Е. А. Певцовой, Р. Л. Ратинова, В. П. Сальникова, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. Б. Шубиной и др.).
Вторая группа охватывает научные работы, в которых предметом анализа непосредственно выступает правовая антикультура (А. С. Бондарева), ее отраслевые проявления (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, И. М. Мацкевича, В. В. Меркурьева, Д. В. Сочивко и др.), а также дефекты правосознания, правовых актов, структуры права и юридической практики в целом (В. М. Баранова, Н. А. Власенко, Ю. С. Васильева, В. Н. Протасова, А. Б. Венгерова, В. Н. Кудрявцева, В. В. Лазарева, А. Б. Лисюткина, А. А. Малиновского, Н. И. Матузова, В. В. Мамчуна, Ю. А. Тихомирова, В. В. Субочева, С. Б. Полякова).
Третья группа объединяет исследования, посвященные проблемам механизма правового регулирования (С. С. Алексеева, В. С. Афанасьева, С. Н. Братуся, В. М. Горшенева, Л. Н. Завадской, А. В. Малько, Ю. С. Решетова, В. А. Сапуна).
Четвертую группу составляют идеи и взгляды теоретиков права, имеющие как теоретическое, так и общеметодологическое значение для настоящего исследования (С. С. Алексеева, В. К. Бабаева, М. И. Байтина, В. М. Баранова, П. П. Баранова, М. В. Барановой, А. М. Васильева, Ю. Ю. Ветютнева, Р. Б. Головкина, В. С. Жеребина, Д. А. Керимова, В. С. Нерсесянца, В. М. Сырых, Е. В. Свинина, В. А. Толстика и др.).
Нормативная основа исследования – международно-правовые нормы и принципы, а также нормы внутригосударственного права Российской Федерации.
Эмпирическую базу исследования составили акты официального толкования, материалы периодической печати и опубликованные в научных изданиях результаты социологических исследований, содержащие информацию о проявлениях анализируемого феномена.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на монографическом уровне произведен общетеоретический анализ правовой антикультуры как относительно самостоятельного элемента правовой системы общества, в рамках которого оригинально интерпретировано соотношение правовой культуры и правовой антикультуры. Вследствие этого получены следующие результаты:
– раскрыта диалектическая связь правовой культуры и правовой антикультуры;
– обосновано понимание правовой антикультуры как специфического энтропийного среза правовой действительности;
– выделены признаки правовой антикультуры;
– сформулировано определение понятия «правовая антикультура»;
– определены особенности взаимодействия и соотношения правовой антикультуры с контркультурой и субкультурой;
– выявлены факторы и формы проявления правовой антикультуры в механизмах нормативно-правовой регламентации общественных отношений, поднормативного регулирования и правовой саморегуляции субъектов права;
– обоснована система средств и приемов противодействия правовой антикультуре на всех стадиях механизма правового регулирования;
– раскрыты факторы и особенности влияния правовой антикультуры на деятельность уголовно-исполнительной системы.
Новизна исследования нашла отражение в основных положениях, выносимых на защиту.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Правовая культура и правовая антикультура – диалектически взаимосвязанные явления, отличительными чертами которых выступают единство, противоположность, противостояние и конфликт. Диалектическое единство правовой культуры и правовой антикультуры отражает причины, характер и направления развития правовой системы.
2. Существенными признаками правовой антикультуры являются следующие: 1) представляет собой специфический энтропийный срез правовой действительности; 2) проявляется в отдельных правовых явлениях, качественных состояниях правовых явлений, тенденциях развития последних; 3) обладает деструктивным характером, т. е. отрицательно влияет на уровень эффективности действия права и состояние правопорядка.
3. Авторское определение понятия «правовая антикультура»: это специфический срез правовой действительности, отражающий свойство правовых явлений, их состояний и тенденций развития снижать эффективность правового регулирования и уровень правового порядка, а также степень удовлетворения индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.
4. Классификационная модель форм правовой антикультуры. Формы правовой антикультуры классифицированы по следующим основаниям:
– способ объективации: материальные и идеальные;
– способ функционирования: активные и пассивные;
– особенности стадии возникновения и проявления: возможность и действительность;
– способ детерминации антикультуры отрицательных явлений правовой жизни (т. е. характер взаимосвязи): казуальная, кондициональная и функциональная;
– внутренняя природа: отдельные правовые явления (преступления), состояния явлений (пробельность правового регулирования, правовой нигилизм), тенденции их развития.
5. Правовая антикультура как диалектически развивающееся явление существует объективно, и полностью исключить ее из правовой жизни невозможно. Она – порождение социальной организации жизни общества, и поэтому можно влиять на ее уровень, масштабы, однако отдельные ее проявления (преступления, деформации правового сознания, пробелы законодательства и т. д.) по своей природе неизбежны и неустранимы.
6. В уголовно-исполнительной системе правовая антикультура проявляется в сфере публично-правовой деятельности пенитенциарных учреждений, в противостоянии и конфликте правовой и криминальной субкультур, а также в системе внутриорганизационных отношений в органах и учреждениях, исполняющих уголовные наказания, в виде различных негативных явлений, препятствующих нормальному их функционированию и влекущих определенные правовые последствия.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации дополняют научные представления об особенностях понятия и сущности правовой культуры. Избранный подход позволяет по-новому интерпретировать взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры. Рассмотрение их в качестве диалектически взаимосвязанных явлений дает возможность выявить особенности механизма детерминации и направления развития правовой системы общества. Конкретизация признаков правовой антикультуры способствует более четкому определению места этого понятия в понятийно-категориальных рядах теории права. Положения исследования убедительно доказывают объективность и неизбежность проявлений антикультуры, создают необходимый теоретический фундамент для разработки концепции борьбы с ней.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что сформулированные в работе теоретические выводы и рекомендации способствуют выработке мер противодействия правовой антикультуре и соответственно повышению эффективности действия юридических норм и функционирования государственных органов.
Некоторые положения диссертации могут быть учтены в правотворческой деятельности в процессе совершенствования методологии мониторинга законодательства.
Отдельные выводы могут быть полезны при разработке критериев и показателей эффективности правоприменительной деятельности. Сформулированные рекомендации можно использовать также в системе правового воспитания населения. Ряд выводов и положений исследования позволит оптимизировать отдельные стороны правоисполнительной деятельности уголовно-исполнительной системы.
Дидактическое значение исследования заключается в том, что выводы и обобщения, сделанные автором в диссертации, могут быть использованы в системе юридического образования: при проведении учебных занятий по курсу «Теория государства и права»; подготовке учебных и учебно-методических пособий; написании студентами и курсантами рефератов, докладов, курсовых и дипломных работ.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования: неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры государственно-правовых дисциплин Владимирского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний; используются в учебном процессе данного учебного заведения, а также Липецкого филиала Воронежского института Федеральной службы исполнения наказаний при проведении занятий по теории государства и права; докладывались на научно-практических конференциях; отражены в научных публикациях автора.
Структура диссертации обусловлена логикой исследования и состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновываются актуальность и степень научной разработанности темы, определяются объект и предмет, цель и задачи, методологическая и теоретическая основы исследования, дается описание источниковой базы, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрываются научная новизна, теоретическая, практическая и дидактическая значимость работы, приводятся сведения об апробации и внедрении результатов проведенного исследования.
Первая глава «Правовая антикультура: понятие, признаки, формы» посвящена общей характеристике исследуемого феномена.
В первом параграфе «Правовая культура и правовая антикультура как диалектически взаимосвязанные феномены» отмечается, что необходимым шагом в познании правовой антикультуры выступает изучение ее диалектической связи с правовой культурой. При этом обращается внимание на то, что связывает данные правовые явления не только противоположность и конфликт, но и единство. В вопросе о взаимоотношениях правовой культуры и правовой антикультуры автор исходит из понимания правовой культуры как сложного, многомерного феномена, понятие которого может быть использовано, в том числе, для характеристики исторически-конкретного состояния определенной правовой системы, выступать индикатором качества правовых явлений и т. д.
При первоначальном рассмотрении правовая антикультура выступает явлением, сугубо противоположным правовой культуре. Их противопоставление оправданно и обоснованно. Однако противоположность – не единственная черта, характеризующая соотношение этих феноменов. Существующие между ними связи намного сложнее. В понятии «правовая культура», как в фокусе, сводятся самые разнообразные стороны и грани правовой действительности: и законодательство, и правосознание, и юридическая практика, и правопорядок, – что обуславливает сложность ее изучения. Анализ определений данного понятия позволяет выделить следующие грани-стороны правовой культуры: 1) совокупность (система) ценностей в сфере права; 2) форма освоения и преобразования окружающего мира; 3) органическая целостность, система различных правовых явлений – юридической практики, законодательства, правосознания и т. д.; 4) мера правового развития; 5) особая знаковая система.
Правовая культура характеризует уровень, качество, специфику развития правовой системы. Вместе с тем понять причины, внутренний механизм, направленность ее развития становится возможным только в результате анализа взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры. Эти феномены неразрывны и находятся в состоянии диалектической взаимосвязи.
Анализ правовой культуры и правовой антикультуры вынуждает обратиться к законам и категориям диалектики, которые позволяют раскрыть характер взаимосвязи явлений и последовательно используются применительно к выделенным сторонам-граням правовой культуры.
Основной в диалектике является понимаемая сквозь призму противоречий идея развития. Для познания диалектической природы правовой культуры и правовой антикультуры важное значение имеет закон «единства и борьбы противоположностей», поскольку, раскрывая специфику взаимодействия этих явлений, он позволяет выразить внутренний механизм развития правовой системы общества. Рассматриваемая в этом аспекте правовая культура может быть представлена в качестве закрепляемой правом системы ценностей. Их усвоение происходит в рамках юридического образования и правового воспитания, которые выступают важными элементами правовой системы общества.
Вместе с тем указанные элементы содержат в себе определенные противоречия – элементы правовой антикультуры. Например, в системе высшего юридического образования сосуществуют определенные высокие требования к качеству педагогического процесса и одновременно формалистичное отношение профессорско-преподавательского состава к выполнению своих обязанностей, обусловленное невысоким социальным статусом профессии. Это противоречие является одним из источников внутреннего развития, которые детерминируют часто низкие качество образования и уровень компетентности выпускаемых специалистов. В результате складывается парадоксальная ситуация: в России огромное количество юридических вузов и сравнительно небольшое количество высококлассных специалистов в области права. Сложившаяся ситуация и обусловливает в конечном счете необходимость правовой реформы высшего образования.
Правовая культура выступает как форма освоения и преобразования окружающего мира (речь идет о деятельности человека и соответствующем результате). Диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры отражает также закон «перехода количественных изменений в качественные». В силу данного закона выход за пределы количественных изменений объекта приводит к нарушению присущей ему меры и переходу его в новое качество. Наглядно это проявляется в таком элементе правовой культуры, как правотворчество, в частности, в ситуациях, когда частые изменения, вносимые в нормативный акт, в результате приводят к диалектическому скачку – вследствие множественных изменений правовой акт теряет регулирующий потенциал и возникает необходимость принятия принципиально нового акта (например, история и практика принятия Трудового, Уголовно-процессуального кодексов РФ).
Закон «единства и борьбы противоположностей» позволяет понять природу правовой культуры как системного целого. Системность правовой культуры означает ее способность характеризовать уровень правового развития и совершенства правовых явлений. В свою очередь, определение уровня правового развития возможно лишь в результате анализа противоположных и противоречивых сторон явления. Так, уровень законности определяется исходя из соотношения правомерных и противоправных поступков. Таким образом, правовая культура и правовая антикультура оказываются неразрывны и выступают одновременно в качестве взаимопредполагающих и взаимоисключающих явлений.
Диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры отражается и в законе «отрицания отрицания», который способствует пониманию направленности развития правовой системы. Сущность данного закона заключается в двойном отрицании, которое характеризует спиралевидность правового развития, т. е. общее поступательное движение правовой системы сочетается с определенными «возвратами» к пройденным этапам, но на более высоком уровне. Действие этого закона рассматривается на основе понимания правовой культуры как меры, уровня правового развития, которые специфичны для каждого правового явления. Так, по отношению к нормативному правовому акту мерой развития выступает его социальная адекватность общественным потребностям и технико-юридическое совершенство норм.
Проявление диалектического закона следует также рассматривать в периодически возникающих новых редакциях нормативных правовых актов. Например, потребности и проблемы материального обеспечения работы государственных органов обусловили принятие Федерального закона от 13 декабря 1994 г. № 60-ФЗ «О поставках продукции для федеральных государственных нужд». Однако развитие общественных отношений привело к формированию такого порядка (специфическому состоянию юридической практики – особой форме проявления правовой антикультуры), который существенно снизил эффективность действия указанного Закона. Попытка решить возникшие проблемы обусловила принятие Закона в новой редакции (новый правовой режим), вместе с тем практика его реализации характеризуется не столько упорядочением общественных отношений, сколько развитием «теневых» противоправных форм поведения и, в частности, системы «откатов» при заключении сделок по итогам конкурсных процедур (на основе специфического правового режима изменяется содержание, но не сущность состояния юридической практики, которое также находит свое отражение в правовой антикультуре). В результате возникает вопрос о достижении нового уровня правового развития и об изменении существующего правового режима.
Таким образом, диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры объективно детерминирован и способствует пониманию внутренних сторон, причин и направлений развития правовой системы общества в целом.
Во втором параграфе «Правовая антикультура как срез правовой действительности» рассматриваемый феномен анализируется через призму структуры и составляющих его элементов.
Для понимания правовой антикультуры принципиально то, что она представляет собой не просто определенный, а качественный срез правовой действительности. При этом необходимо принимать во внимание два аспекта: во-первых, антикультура характеризует крайне широкий круг явлений, что не должно, однако, вызывать стремления искать в любом явлении признаки и элементы антикультуры. Срез действительности означает, что антикультура характеризует разнородные явления в определенном отношении. Второй аспект как раз говорит о характере этого отношения. Оно заключается в неком качественном состоянии, способствующем производству и рассеиванию энтропии в правовой действительности, усилению в ней степени беспорядка.
Поскольку научное решение задачи в этой части работы предполагает всесторонний анализ правовой действительности, то ее успешное решение автор видит в представлении правовой действительности как четко структурированной правовой культуры. В связи с этим в ходе исследования правовой антикультуры как среза правовой действительности ее проявления анализируются в свете структуры правовой культуры.
Описание и анализ подходов к структуре правовой культуры позволяет выделить такие подструктуры, как ценностная, функциональная, семиотическая, инструментально-измерительная, институциональная. Выявление специфики каждой из подструктур сопровождается описанием особенностей отдельных проявлений правовой антикультуры.
Ценностная структура. Важным компонентом правовой культуры являются правовые ценности, типичные для общества на определенном этапе его развития. Так, для современного российского общества характерно, что основополагающие ценности получили свое нормативное закрепление в Конституции РФ, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. При этом элементами ценностной структуры правовой культуры являются как конкретные виды ценностей, так и характер их взаимозависимости.
Проявление антикультуры отражается в конфликте и противостоянии ценностей различных социальных субъектов, что может выражаться в ситуации, когда в результате правотворческой деятельности интересы отдельных социальных групп не получили должной правовой охраны, либо в случае открытого идеолого-ценностного противостояния носителей криминальной и прочих субкультур с другими социальными субъектами, и прежде всего с государством. Своеобразным проявлением ценностной антикультуры выступает замещение традиционных для российского общества правовых ценностей антиценностями и ценностями иных правовых культур (например, факты использования норм шариата в северокавказском регионе).
Семиотическая структура. Под определенным углом зрения правовая культура представляет собой информационную систему, в которой особыми (юридическими) кодами записаны и предписаны программы, сценарии, способы поведения субъектов права – граждан, их объединений и создаваемых ими организаций. С этой точки зрения, культура представляет собой постоянный процесс коллективного правового программирования. Право объективировано в источниках, которые облечены преимущественно в текстово-документальную форму. Основными элементами семиотической структуры являются текст юридического документа и его части (отдельные термины, предложения, абзацы).
В этой структуре правовая антикультура выступает в форме нарушения логических, общелингвистических, терминологических, синтаксических, стилистических и прочих технико-юридических правил изложения текста документов. Низкий уровень юридической техники обусловливает низкое качество документа и эффективность его действия.
Институциональная структура. Правовую культуру следует рассматривать как культуру государственно-организованного общества. Это значит, что функционирующий государственный механизм не может быть отделен от правовой культуры. В этой связи «институциональная структура» включает в себя элементы, с одной стороны, системы права и системы законодательства, а с другой – механизма государства. Это обусловлено тем, что правовые нормы не появляются «из ниоткуда», а право и государство в известном смысле представляют собой неразрывное, органическое единство.
В данной структурной организации типичным проявлением правовой антикультуры выступает нарушение оптимальности структуры органов власти, дублирование государственных функций, неоправданно широкие дискреционные полномочия государственных органов, коррупционные проявления и так далее, – все то, что в конечном счете обусловливает неэффективность функционирования отдельных звеньев государственного механизма.
Функциональная структура. Правовую культуру нельзя воспринимать как простую совокупность элементов, суммативное целое. Это функциональное системное образование, важной особенностью которого является его внутренняя и внешняя динамика, выраженная в функциях. Функциональная структура отражает и характеризует развитие правовой культуры: усвоение правовых знаний и ценностей в рамках внутренних психических процессов, протекающих в правовом сознании; удовлетворение потребностей и интересов путем совершения гражданами правовых поступков; принятие юридически значимых решений государственными органами и должностными лицами. Собственно к элементам функциональной структуры правовой культуры следует отнести такие явления, как: правовое сознание, правовое поведение, юридическая деятельность, реализация права.
В свою очередь, через призму понятия правовой антикультуры вскрываются не только недостатки, изъяны указанных явлений, но и раскрывается механизм их детерминации. Так, дефекты правосознания, и, в частности, его перерождение, обусловливают совершение противоправных поступков, увеличение количества которых в общей массе правового поведения приводит к формированию отрицательной юридической практики (от формализма и обвинительного уклона в работе правоохранительных органов до систематического совершения должностных преступлений).
Инструментально-измерительная. Правовая культура как мера характеризует уровень развития, совершенства различных правовых явлений: законодательства, правоприменительной практики и т. д. Рассматриваемые под этим углом зрения критерии и показатели эффективности функционирования государственных органов и действия правовых норм являются частью правовой культуры общества. К элементам этой структуры следует отнести различные методики оценки эффективности как правовых норм, так и функционирования органов государственной власти.
В частности, специфическим проявлением правовой антикультуры выступает несовершенство методики оценки результатов деятельности государственных органов. В одном случае итоговым результатом применения этой методики становится формирование так называемой «палочной системы», когда ради достижения отдельных показателей должностные лица пренебрегают непосредственным исполнением своих обязанностей, фактически занимаясь искусственной подтасовкой фактов и статистики; в другом – различного рода стратегические и тактические просчеты в организации деятельности государственного аппарата, что выражается в неадекватном материальном, техническом, кадровом и ином обеспечении отдельных участков и направлений работы.
Проведенный анализ свидетельствует о том, что правовая антикультура проявляет себя как нарушение структурных связей в правовой системе, дисфункции правовых явлений, дестабилизация ценностного ядра правовой системы. Все это приводит к повышению уровня энтропии в правовой системе, увеличению меры дезорганизации и беспорядка (последнее наиболее рельефно проявляется в правовом поведении и институциональной структуре). Таким образом, в наиболее кратком и общем виде можно определить правовую антикультуру как энтропийный срез правовой действительности.
В третьем параграфе «Признаки и формы правовой антикультуры» уточняется содержание данного феномена и осуществляется классификация его форм.
Существующие в настоящее время научные представления о понятии «правовая антикультура» лишь в общих чертах определяют его. Кроме того, предлагаемый в юридической литературе подход к интерпретации правовой антикультуры (А. С. Бондарев) в большей степени способствует постановке новых дискуссионных вопросов, чем вносит должную ясность в систему ее признаков. В этой связи важной научно-исследовательской задачей является их уточнение.
В исследовании формулируются существенные признаки рассматриваемого правового явления.
Во-первых, правовая антикультура представляет собой специфический энтропийный срез правовой действительности, она охватывает широкий круг разнородных правовых явлений, общность которых отражается в их способности усиливать меру хаоса и беспорядка в правовой системе.
Во-вторых, формой проявления антикультуры выступают как отдельные правовые явления и состояния, так и тенденции их развития.
Указанные формы характеризуют специфику природы правовой антикультуры, которая отличается подвижностью и вариативностью. К ней следует причислять отдельные явления – незаконное решение суда, преступление.
В то же время антикультура может характеризовать не только какое-либо явление целиком, но и его определенное качественное состояние. Например, правосознание как часть правовой культуры может отличаться недостаточным уровнем правовых знаний, их неточностью, искаженным представлением об основополагающих ценностях.
Состояние как форма проявления правовой антикультуры характеризует не только правосознание, но и ряд иных явлений, в частности, процесс правового регулирования. Так, существование пробела означает не что иное, как состояние неурегулированности определенной области общественных отношений. К проявлениям антикультуры как состояния относятся также неконституционность закона и формирующаяся до момента его отмены юридическая практика.
Самостоятельной формой антикультуры являются тенденции развития правовых явлений. Они представляют значительную опасность, поскольку характеризуются наибольшей масштабностью. Примером такой тенденции выступает коррупция. Многочисленные факты совершения должностными лицами преступлений коррупционной направленности убедительно свидетельствуют о коррупции как характерной черте и тенденции функционирования государственного аппарата, борьба с которой в настоящее время приобрела характер общегосударственной проблемы.
В-третьих, правовая антикультура обладает деструктивным характером, т. е. отрицательно влияет на уровень эффективности действия права и состояние правопорядка.
Воздействие антикультуры может быть различным по уровню интенсивности и выражаться как в незначительном снижении эффективности, так и полном ее отсутствии. Снижение эффективности действия права в конечном счете проявляется в определенных социальных результатах: в возникновении негативных либо отсутствии положительных.
Снижение уровня правового порядка под влиянием правовой антикультуры выражается в увеличении масштабов и уровня преступности, снижении авторитета закона в глазах рядовых граждан, необеспеченности и проблематичности реализации прав и свобод, низкой степени удовлетворения с помощью права индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.
Основываясь на выделенных признаках, в исследовании предлагается следующее определение правовой антикультуры: это специфический срез правовой действительности, отражающий свойство правовых явлений, их состояний и тенденций развития снижать эффективность правового регулирования и уровень правового порядка, а также степень удовлетворения индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.
Изучение форм правовой антикультуры является объективно необходимым шагом на пути познания природы этого феномена. В работе под формой правовой антикультуры понимаются как особенности ее внешнего выражения и существования ее элементов, так и специфика ее детерминации.
Завершает анализ в данной части работы обоснование классификационной модели форм правовой антикультуры.
В зависимости от способа объективации она может приобретать как материальные, так и идеальные формы. К материальным формам правовой антикультуры относятся поведение и его результаты (в частности, гражданские деликты, преступления, причиненный имущественный ущерб и т. д.). Идеальные формы лишены «материальной оболочки» и характеризуют состояния явлений и процессов (например, такие деформации правового сознания, как правовой инфантилизм, правовой дилетантизм, правовая демагогия, правовой идеализм (фетишизм), а также пробелы, коллизии в правовом регулировании).
По способу функционирования различаются активные и пассивные формы правовой антикультуры. Активные формы характеризуют действия субъектов права (к примеру, злоупотребление правом). Пассивная форма не связана с конкретными изменениями в правовой действительности и отражает бездействие субъектов права (ст. 124 УК РФ «Неоказание помощи больному») либо определенное состояние развития явления (правовой нигилизм).
Особенности стадии возникновения и проявления правовой антикультуры позволяют говорить о том, что она может выступать в форме возможности (отражает вероятность потенциальных негативных последствий) и в форме действительности (характеризует реальные, наступившие результаты).
Способ детерминации правовой антикультуры отрицательных явлений правовой жизни (т. е. характер взаимосвязи) определяет такие формы ее существования, как казуальные, кондициональные, функциональные.
В зависимости от внутренней природы правовая антикультура приобретает формы отдельных правовых явлений (преступления), либо состояний явлений (пробельность правового регулирования), либо тенденций их развития.
Вторая глава «Правовая антикультура в механизме правового регулирования» состоит из трех параграфов.
В первом параграфе «Правовая антикультура в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений» отмечается, что правотворческая деятельность составляет основу механизма нормативно-правовой регламентации общественных отношений, однако не исчерпывает его. Кроме правотворчества указанный механизм объединяет правосистематизирующую и правоинтерпретационную деятельность. Вместе с тем в исследовании основное внимание уделяется анализу особенностей проявления и действия правовой антикультуры именно в правотворческой деятельности.
Правотворчество – это особый вид юридической деятельности, призванный создавать качественную и надежную правовую основу развития общества. При этом оно приводит не только к юридическим (законы, подзаконные акты), но и социальным результатам. Поэтому недостатки и изъяны в правотворческой деятельности особенно опасны, так как обусловливают не только проблемы и противоречия в механизме правового регулирования, но и нередко порождают масштабные социальные кризисы и конфликты.
Антикультура в правотворчестве оказывает разностороннее влияние на процесс правового регулирования. Так, пробелы и коллизии норм права приводят к проблематичности, а порой и невозможности их реализации. Неконституционность акта порождает (до момента его отмены) противоправную юридическую практику. Дефекты законов, связанные с нарушением правил юридической техники (нарушение стилистики акта, громоздкость названий законов, смешение понятий и неточность терминов и т. д.), затрудняют восприятие его смысла, приводят к возникновению ошибок в правоприменении.
Издание законов и прочих нормативных правовых актов не является самоцелью правотворчества, главное – это обеспечение порядка и гармоничного развития общественных отношений. Несовершенство же норм права приводит к противоположным результатам, привнося и усиливая в общественных отношениях элементы неупорядоченности. Формой объективации правовой антикультуры может выступать как общественное сознание (различного рода деформации правосознания, неверие в право как средство удовлетворения индивидуальных потребностей и интересов и т. д.), так и поведение. В частности, социальная неадекватность закона может приводить к социальным «взрывам» в обществе. Наглядным примером служит Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов” и отдельные законодательные акты Российской Федерации». Норма данного Закона, обязывающая граждан приобретать путевки для занятия любительским рыболовством, всколыхнула общественность и привела к массовым акциям протеста во многих российских городах.
Безусловно, далеко не все проявления антикультуры в правотворчестве могут приводить к глобальным потрясениям в обществе. В этой связи как раз и необходим анализ правовой антикультуры, поскольку он позволяет понять внутренний механизм энтропийной детерминации правотворчества, своевременно выявлять формирование опасных тенденций и факторов развития.
Влияние правовой антикультуры зависит от уровня и интенсивности действия множества факторов, имеющих как объективную, так и субъективную природу.
К числу объективных факторов относятся:
1) несоответствие уровня нормативного регулирования законодательной деятельности характеру и значению регулируемых отношений. В настоящее время процедура принятия федеральных законов наиболее подробным образом определяется постановлением Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 22 января 1998 г. № 2134-II ГД «О регламенте Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» (ст. 103–143 разд. III «Законодательная процедура»). По мнению автора, правовые процедуры законодательной деятельности должны определяться нормативным актом не ниже уровня федерального закона;
2) несовершенство законодательной процедуры: недостаточно широкий круг субъектов права законодательной инициативы; отсутствие ограничений в количестве законопроектов, подлежащих рассмотрению на заседании Государственной Думы РФ (это приводит к тому, что она за один день иногда принимает десятки законов. В результате снижается престиж закона, идея его общеобязательности); неурегулированность лоббистской деятельности (современная практика лоббирования интересов носит латентный характер, скрытый от контроля институтов гражданского общества) и проч.;
3) противоречивость порядка опубликования и вступления в силу нормативных правовых актов. В настоящее время технико-юридической проблемой является определение дня официального опубликования нормативного правового акта. Суть состоит в том, что даты выхода изданий официального опубликования нормативных правовых актов не совпадают: «Российская газета» выходит ежедневно, а «Собрание законодательства Российской Федерации» и «Парламентская газета» – раз в неделю. В результате возникает неопределенность – когда закон либо иной подзаконный акт вступают в законную силу;
4) динамизм, стремительное развитие общественных отношений.
Субъективные факторы носят личностный характер и прежде всего отражают недостаточно высокий уровень правовой культуры субъектов правотворчества. Кроме того, субъективные факторы антикультуры в правотворчестве проявляются: в формализме и чрезмерной бюрократии должностных лиц; незнании ими правил юридической техники; несовершенстве методики оценки действия социальных факторов; политической ангажированности правовых решений; неразвитости политической конкуренции; правотворческих ошибках; отсутствии концепции развития российского законодательства; деструктивном стиле поведения, выражающемся в правовой демагогии, юридическом фетишизме.
К правотворчеству нельзя подходить с идеалистических позиций. Издание нормы права не всегда является решением социальной проблемы. Вместе с тем минимизация влияния антикультуры на правотворчество возможна и необходима, хотя не все факторы и проявления правовой антикультуры можно локализовать. К примеру, знание общества, его проблем и закономерностей развития всегда относительно, и поэтому всегда будет определенное отставание норм права от бурно развивающихся общественных отношений.
Однако на ряд факторов можно оказывать определенное воздействие. Прежде всего, необходимо совершенствовать нормативную основу правотворческой деятельности, и значимым событием должно стать принятие закона о нормативных правовых актах в Российской Федерации.
Положительную роль может сыграть и популяризация идей юридической техники. Более того, в настоящее время актуальной становится задача систематизации инструментария юридической техники и придания ему статуса юридически обязательного.
Важным направлением противодействия правовой антикультуре является совершенствование мониторинга законодательства и правоприменительной практики.
Необходимо также расширить практику общественного обсуждения социально значимых законопроектов – это будет способствовать повышению социальной адекватности правовых норм.
Во втором параграфе «Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования» рассматриваются формы проявления и факторы образования правовой антикультуры.
Механизм перевода нормативных правовых предписаний в поведение субъектов права представляет собой многоступенчатую систему, в которой одно звено подкрепляет действие другого. Одним из таких звеньев-элементов выступает механизм поднормативного регулирования. Он раскрывает особенности государственно-властной деятельности, направленной на индивидуально-правовое регулирование путем принятия актов применения права.
Правовая антикультура отражает такой срез правоприменительной деятельности, который характеризует ее способность детерминировать причинение вреда охраняемым правом государственным и индивидуальным интересам. Ярким примером может служить проблема коррупции. Ущерб от нее колоссален. В соответствии с исследованиями, проведенными фондом «Индем», объем годового рынка коррупции в России составляет 318 млрд долл. – это треть валового внутреннего продукта . Распространенность коррупции в различных формах – «светлая», «серая», «черная» (В. М. Баранов) – создает реальную угрозу национальной безопасности и выступает одним из главных препятствий для реализации в России курса на всестороннюю модернизацию. Расцвету коррупции способствуют как юридические (дефекты правотворчества и недостатки законодательства, предоставляющие широкие дискреационные полномочия должностным лицам), так и общесоциальные причины (социально-негативные установки поведения, восприятие обществом коррупции как обыденного явления).
Таким образом, на примере коррупции становится очевидным, что правовая антикультура – это многоуровневое образование. В нем одни факторы (меньшего уровня) обусловливают возникновение явлений, которые в то же время выступают факторами возникновения других, более масштабных и деструктивных, явлений в правовой жизни общества.
В правоприменении антикультура проявляется на двух взаимосвязанных уровнях сознательной волевой деятельности – в мышлении и фактическом поведении.
На уровне мышления правовая антикультура характеризует такие мыслительные процессы, которые в конечном счете выражаются в деформации правового сознания. Внешним выражением сознательной деятельности выступают фактическое поведение и его результаты. На этом уровне правовая антикультура проявляется как в действиях (ошибочных, противоправных), так и бездействии правоприменителей.
Указанные уровни отражают диалектический характер взаимодействия идеальных и материальных форм проявления правовой антикультуры. Так, эгоистические потребности и интересы способствуют появлению противоправных установок, которые ведут к формированию устойчивых стереотипов поведения, связанных с нарушением законности и прав граждан. Упущения в системе юридического образования приводят к некомпетентности правоприменителей: недостаточность правовых знаний детерминирует ошибки в толковании и применении права и, как следствие, влечет за собой нарушение правового порядка.
Факторы правовой антикультуры действуют на всех стадиях правоприменительного процесса. Некоторые из них являются «сквозными», т. е. влияют на все стадии правоприменения, другие, напротив, локальны, т. е. ограничены рамками одной стадии.
Фактором, оказывающим «сквозное» влияние, выступает несовершенство законодательства. На стадии установления фактической основы уголовного дела данный фактор проявляется, например, в дефектности регулирования процесса познания. Так, отказ от принципа установления истины в уголовном процессе, равно как и исключение из УПК РФ принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств преступления, подрывает идею законности в уголовном судопроизводстве. В числе рассматриваемых факторов следует также назвать: несформированность и недостаточность правовых знаний, доминирование отрицательной мотивации у правоприменителей.
Локальное влияние на правоприменительный процесс оказывают такие факторы, как неудовлетворительное материально-техническое обеспечение, ошибки в выборе и реализации тактических приемов установления фактических обстоятельств дела и т. д.
Результатом действия факторов правовой антикультуры в конечном счете являются процедурно-процессуальные действия, которые приводят к получению доказательств, не соответствующих уголовно-процессуальным требованиям – относимости, допустимости, достоверности и достаточности.
Важная особенность проявления правовой антикультуры заключается в том, что недостатки одной стадии правоприменительного процесса создают условия для возникновения проявлений данного феномена на других, последующих, стадиях. Так, собранные доказательства, не соответствующие уголовно-процессуальным требованиям, влекут незаконность и необоснованность решения суда. Низкий уровень правосознания приводит к ошибкам в юридической квалификации, что обусловливает дефектность правоприменительного акта и в конечном счете выступает основанием для его отмены (например, ст. 382 УПК РФ). Доминирование отрицательной стимуляции над положительной порождает нарушение законности либо ради целесообразности, либо в угоду собственным эгоистическим мотивам.
Множественность факторов и форм проявления правовой антикультуры объясняет наличие различных направлений деятельности по ее предотвращению и локализации, таких как: 1) совершенствование законодательства; 2) оптимизация управления; 3) совершенствование кадровой работы (главным образом, осуществление надлежащего отбора и аттестации сотрудников); 4) совершенствование юридического образования и служебной правовой подготовки; 5) материально-техническое обеспечение.
В третьем параграфе «Проявление правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права» анализируются факторы и формы механизма отрицательной самоорганизации.
Право не в состоянии исчерпывающим и однозначным образом определять поведение человека, поскольку всегда есть определенная область свободы, выступающая основой для правовой саморегуляции субъектов права. Правовая антикультура проявляется одновременно в качестве фактора процесса правовой саморегуляции и одного из его результатов. Диалектика форм проявления антикультуры позволяет понять проблемы в сфере непосредственной реализации норм права, а также причины низкой эффективности действия права в целом.
Процессы самоорганизации происходят непрерывно и выражаются как в правомерных, так и противоправных формах поведения. Влияние правовой антикультуры в этих процессах осуществляется на двух взаимосвязанных уровнях: ближайшем – индивидуальном и отдаленном – общественно значимом.
Первый уровень (индивидуальный) характеризует локальность действия правовой антикультуры в рамках конкретных правоотношений и позволяет отразить ее внутренние, интеллектуально-волевые и эмоционально-психологические детерминанты (неразвитость правового мышления, недостаточность правовых знаний, нигилистические установки и т. д.), а также отдельные результаты ее влияния (материальный ущерб, упущенная выгода, моральный вред и т. д.), которые на индивидуальном (локальном) уровне существуют дискретно. Их влияние на правовую систему в целом незначительно, минимально. Например, эгоистические мотивы в процессе непосредственной реализации субъективных прав способствуют возникновению такого явления, как злоупотребление правом. Стремление избежать излишних налогов толкает работодателей выплачивать заработную плату «в конвертах». Деструктивная роль и значение этих явлений имеют значение преимущественно для конкретных субъектов.
Однако увеличение количества локальных случаев проявления правовой антикультуры приводит к изменению ее качества, особенности которого обусловливают необходимость выделения второго уровня, где правовая антикультура характеризует интенциональность и тенденции развития правовых отношений определенного рода и вида, т. е. она проявляется в системе правовых отношений более высокого порядка, и в этой связи имеет значение уже для всего общества, а не только для отдельных субъектов права.
Так, увеличение количества случаев выплат зарплат «в конвертах» способствует развитию «теневой» экономики, чье влияние на общество является более сложным и деструктивным. Оно заключается в том, что происходит антисоциальное перераспределение доходов общества в пользу относительно малочисленных привилегированных групп. Кроме того, разрушается система централизованного управления экономикой; «теневая» занятость приводит к тому, что усилия правительства по созданию новых рабочих мест не снижают мнимой безработицы, но увеличивают бюджетный дефицит, и т. д. Наконец, развитие любых форм «теневой» экономики ведет к подрыву хозяйственной этики. Если эти тенденции заходят слишком далеко, люди начинают терять всякое представление об общепринятых «правилах игры», живут по принципу «все дозволено», в результате чего общество проваливается в пучину хаоса и нестабильности (Ю. В. Латов, С. Н. Ковалев).
Диалектический скачок от одного уровня правовой антикультуры к другому происходит в состоянии повышенного риска общественных отношений. В данном случае риск отражает такое их качественное состояние, которое содержится в понятиях «неустойчивость», «нестабильность». В частности, отдельные факторы, воздействуя на систему общественных отношений, делают ее принципиально неустойчивой, создается особый «благоприятный фон» для совершения некоторых противоправных деяний. Например, такие факторы, как: масштабная коррумпированность чиновников; слабость правоохранительной системы и судов; несовершенство законодательства; неэффективное использование собственности; низкий уровень предпринимательской культуры; слабость рыночных институтов, агрессивное отношение общества к бизнесменам и частной собственности в принципе и ряд других, – способствуют совершению рейдерства. На определенном этапе практика рейдерских захватов фирм становится одной из тенденций развития экономики. В результате возникает новое качественное состояние риска общественных отношений – появляются угрозы экономической безопасности государства: по различным экспертным оценкам ущерб от рейдерства для экономики Российской Федерации достигает от 20 до 50 млрд долл. ежегодно.
Противодействие правовой антикультуре в процессе правовой саморегуляции субъектов права должно учитывать специфику ее воздействия на правовую жизнь. Необходимо, чтобы целенаправленное правовое воздействие было как прямым, так и косвенным. В частности, определение конкретных деяний в качестве противоправных означает прямой запрет на их совершение. Установление запретов, безусловно, способствует вытеснению из жизни общества определенных нежелательных образцов поведения, однако является недостаточным для противодействия правовой антикультуре. Следует также стимулировать социально активное правомерное поведение граждан, косвенно воздействуя на них посредством льгот и стимулов. Важным средством выступает обеспечение социальной адекватности законодательства (например, в настоящее время существует огромное количество пособий для социально незащищенных слоев общества, однако их минимальный размер часто вызывает в обществе лишь раздражение, усиливая недоверие к власти и повышая уровень правовой антикультуры). Кроме того, в борьбе с правовой антикультурой нельзя игнорировать идеологическую сферу. Задачами государства являются пропаганда правовых знаний, комплексное правовое воспитание. Противодействие антикультуре в определенных сферах правовой саморегуляции требует наличия простой и понятной идеологии у государства. К примеру, в сфере межнациональных отношений основополагающим принципом является воспитание толерантности культур.
Вместе с тем правовая антикультура как диалектически развивающееся явление существует объективно, и полностью исключить ее невозможно. Она – порождение социальной организации жизни общества, а значит, можно влиять на ее уровень, масштабы, однако отдельные ее проявления (преступления, деформации правового сознания, пробелы законодательства и т. д.) всегда будут присутствовать в правовой жизни общества.
В третьей главе « Правовая а нтикультура в уголо в но - исполни - тельной системе» анализируются формы проявления и факторы данного феномена в деятельности органов и учреждений, исполняющих уголовные наказания.
В деятельности уголовно-исполнительной системы (далее: УИС) правовая антикультура проявляется в наиболее открытых и конфликтных формах. Это обусловлено противостоянием официальной правовой культуры и криминальной субкультуры.
Предназначение УИС заключается в исполнении уголовных наказаний, обеспечении надежной изоляции осужденных от общества и оказании на них в целях исправления необходимого психолого-педагогического, воспитательного воздействия. Объект воздействия – осужденные – имеют различную степень поражения правосознания, однако все они являются материальными носителями криминальной субкультуры, которая представляет собой наиболее опасную для общества форму проявления правовой антикультуры. В своей сущности это идеология преступного мира, она носит сложный многоуровневый и системный характер. Ее условными подсистемами выступают нормативная подсистема (система криминальных правил поведения), ценностно-ориентационная (основополагающие ценности преступного мира), коммуникативная (порядок, средства и способы общения внутри преступного сообщества), стратификационная (жесткая социальная стратификация, существование устойчивых «каст» в преступной среде), функциональная (непосредственно преступная деятельность).
Основной конфликт криминальной субкультуры проявляется в сфере правоисполнительной деятельности УИС, а именно: в режимной, оперативно-розыскной деятельности, охране осужденных, контроле за отбыванием наказания в виде лишения свободы и наказаний, не связанных с ним, а также в таких правореализующих, организационно-правовых формах деятельности, как воспитательная работа, организация привлечения осужденных к общественно полезному труду.
Содержанием рассматриваемого конфликта культур является противодействие осужденных действиям администрации исправительного учреждения, которое может приобретать как открытые, так и скрытые формы. Типичными проявлениями правовой антикультуры в поведении осужденных являются: употребление спиртных напитков либо наркотических средств или психотропных веществ; нанесение татуировок; присваивание прозвищ; неповиновение представителям администрации исправительного учреждения или их оскорбление; организация забастовок или иных групповых неповиновений; мужеложство, лесбиянство.
Среди факторов криминальной субкультуры следует различать внутренние (отражают особенности организации и жизнедеятельности преступного сообщества) и внешние (вызваны недостатками в работе учреждений УИС).
Внешние факторы требуют особенно пристального внимания. Неукоснительная и точная реализация законодательства в деятельности УИС должна обеспечивать достижение целей уголовного наказания. Однако системные, концептуальные недостатки законодательства могут приводить к формированию ненадлежащей юридической практики и соответственно вместо искоренения криминальной субкультуры способствовать ее развитию в обществе. В результате юридическая практика сама становится фактором криминальной субкультуры. Наиболее яркими примерами могут служить секции дисциплины и порядка, создаваемые в каждом исправительной учреждении (в настоящее время ликвидированы), отрядная система содержания осужденных.
Сегодня уже осознана объективная необходимость изменения идеологии исправительного воздействия. Концепция развития УИС до 2020 г. предусматривает не только отказ от идеи отрядной системы, но и предполагает кардинальное изменение структуры исправительных учреждений (создание тюрем и воспитательных центров), а также технологии исправительного воздействия. Планируемым результатом реализации данной Концепции должны стать повышение эффективности деятельности УИС и минимизация негативных социальных последствий, связанных с изоляцией осужденных от общества.
Противостояние официальной культуры и криминальной субкультуры является важным, но не единственным аспектом проблемы правовой антикультуры в пенитенциарной системе. Следует учитывать существование такой сферы деятельности УИС, которая отражает особенности внутриорганизационных отношений – специфику формирования структуры управляющей системы и упорядочивания ее деятельности. К этой сфере относятся правотворческая деятельность (издание нормативных правовых актов – приказов, распоряжений, правил, инструкций, наставлений, положений, а также локальных нормативных правовых актов) и правоприменение (как организационно-исполнительное, так и юрисдикционное). Диалектический механизм действия правовой антикультуры затрагивает мышление и поведение сотрудников УИС и проявляется в органическом единстве идеальных и материальных форм. Так, неразвитость правового сознания приводит к изданию несовершенных в технико-юридическом отношении нормативных и индивидуальных правовых актов. Завышенные, порой необоснованные требования руководства усиливают действие экстремальной профессиональной среды, способствуя деформации правового сознания сотрудников. Приобретаемые деформации правового сознания обусловливают агрессивно-репрессивный и формально-бюрократический тип поведения сотрудников по отношению к осужденным, их проблемам и потребностям.
Локализация и минимизация проявлений правовой антикультуры становятся возможными в случае комплексного подхода к решению проблем функционирования УИС. При этом необходимо осуществлять работу по нескольким направлениям: 1) непрерывное совершенствование законодательной основы деятельности УИС, в частности, собственной правотворческой деятельности ФСИН России, а также активное экспертное участие в подготовке законов; 2) использование инновационных наукоемких технологий, обеспечивающих экономичность и эффективность управления УИС; 3) развитие и совершенствование форм сотрудничества с институтами гражданского общества как в области контроля, так и оказания помощи в ресоциализации осужденных; 4) совершенствование кадровой работы (система аттестации должна стать надежным критерием определения компетентности сотрудников); разработка четких, понятных и однозначных критериев оценки компетентности сотрудников; 5) совершенствование социального обеспечения работников УИС. При этом высокие требования к сотрудникам должны сочетаться с надежными социальными гарантиями, что обеспечит необходимую социально активную мотивацию к исполнению служебных обязанностей.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные теоретические и практические выводы.
По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие работы:
Публикации в ведущих рецензируемых журналах и изданиях,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ
1. Карпунина В. В Понятие и виды структуры правовой культуры / В. В. Карпунина // Вестн. Владим. юрид. ин-та. – 2010. – № 4(17). – 0,4 печ. л.
2. Карпунина В. В. Проявления правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права / В. В. Карпунина // Человек: преступление и наказание. – 2011. – № 2 – 0,5 печ. л.
3. Карпунина В. В. Правовая антикультура в деятельности уголовно-исполнительной системы / В. В. Карпунина // Вестн. Владим. юрид. ин-та.
– 2011. – № 2(19). – 0,3 печ. л.
Иные публикации
4. Карпунина В. В. Некоторые определения понятия «правовая культура» / В. В. Карпунина // Государство и право XXI века: актуальные проблемы теории и практики: сб. науч. ст. – Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2008. – 0,3 печ. л.
5. Карпунина В. В. Элементы правовой культуры / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы совершенствования профессиональной подготовки юриста (в свете основных направлений реформирования уголовно-исполнительной системы) : сб. материалов межвуз. конф. – Липецк: ЛФ ВИ ФСИН России, 2009. – 0,3 печ. л.
6. Карпунина В. В. Правовая культура и правовая антикультура: понятие и соотношение / В. В. Карпунина // Современное государство и право: проблемы теории и практики: сб. науч. ст. – Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2010. – Вып. 2 – 0,3 печ. л.
7. Карпунина В. В. Некоторые проявления правовой антикультуры в правомерном поведении и юридической деятельности / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы профессиональной подготовки будущего юриста: материалы межвуз. науч.-практ. конф. – Липецк: ЛФ ФСИН России, 2010. – 0,3 печ. л.
8. Карпунина В. В. Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования / В. В. Карпунина // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: материалы междунар. науч.-практ. конф. – Уфа: Евразийский науч.-исслед. ин-т проблем права, 2011. – 0,25 печ. л.
9. Карпунина В. В. Правовая антикультура в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы и современное состояние общественных наук в условиях глобализации – 2011: междунар. науч. конф. – М. : МИН Наука, 2011. – 0,4 печ. л.
Карпунина Виктория Викторовна
правовая антикультура
Подписано в печать 28.07.11. Формат 60х84 1/16. Усл. печ. л. 1,63. Тираж 100 экз.
Редакционно-издательский отдел научного центра
федерального казенного образовательного учреждения
высшего профессионального образования
«Владимирский юридический институт
Федеральной службы исполнения наказаний».
600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е.
E-mail: [email protected].
Бондарев А. С. Правовая антикультура в правовом пространстве общества. Пермь, 2006 ; Его же. Юридическая ответственность и безответственность – стороны правовой культуры и антикультуры субъектов права. СПб., 2008.
URL: http://www.bezkor.ru/materials/25/.
